На протяжении прошлого года, когда молодому Уиллу становилось все хуже и надежда на выздоровление постепенно таяла, Элизабет регулярно посещала Лесной коттедж, и первое время ее впускали в маленькую спаленку, где лежал больной. Но недавно она заметила, что ее появление вместе с миссис Бидуэлл у постели больше смущает Уилла, чем радует, и, возможно, выглядит как некий искусственный ритуал, и тогда она осталась в гостиной, утешая, как могла, убитую горем мать. Когда в Пемберли приезжало семейство Бингли, Джейн и сам Бингли неизменно сопровождали ее, и сегодня Элизабет в очередной раз осознала, как ей не хватает Джейн и какое утешение иметь рядом любимую и любящую сестру, которой можно открыть все свои печали и невзгоды и чья доброта и мягкость смягчат любое страдание. В отсутствие Джейн с ней ходила Джорджиана и кто-нибудь из старших слуг, но тактичная Джорджиана, считая, что миссис Бидуэлл легче говорить с миссис Дарси наедине, обычно ограничивалась кратким приветствием и ждала невестку возле дома на деревянной скамейке, которую сколотил Уилл, когда еще был здоров. Дарси редко к ним присоединялся: передача корзины с лакомствами, приготовленными поваром из Пемберли, считалась женским делом. Сегодня, помимо посещения Уикхема, у Дарси могли возникнуть неожиданные проблемы и в Пемберли, поэтому ему не хотелось покидать дом, и за завтраком было решено, что Элизабет и Джорджиану будет сопровождать слуга. Элвестон тихо сказал Дарси, что почтет за честь проводить дам, если они не возражают; его предложение с благодарностью приняли. Бросив быстрый взгляд на Джорджиану, Элизабет увидела на ее лице радость, которую девушка постаралась скрыть, отчего ее реакция на предложение молодого человека стала еще очевиднее.

Элизабет и Джорджиана ехали в ландо; Элвестон на своем Помпее скакал рядом. Ранний туман после сухой ночи освежил лес, утро было великолепное – холодное, но солнечное, в свежем воздухе ощущались привычные осенние запахи: листьев, влажной земли и слабой примеси паленого дерева. Казалось, даже лошади радовались погоде, они вскидывали головы и натягивали удила. Ветер стих, но о буре давали знать сорванные ветки на дороге; сухие листья хрустели под колесами или, отброшенные ими, кружили позади. Деревья еще не потеряли всю листву, алые и золотые цвета осени казались еще ярче на фоне лазурного неба. В такой день сердце Элизабет билось с учащенной силой, и первый раз с момента пробуждения она ощутила слабый прилив надежды. Со стороны может показаться, что они едут на пикник, подумала Элизабет, – развевающиеся гривы лошадей, кучер в ливрее, корзина с провизией, красивый молодой человек, гарцующий у экипажа. Когда они въехали в лес, огромные темные сучья, казавшиеся в сумерках непроницаемой тюремной крышей, теперь пропускали столбы солнечного света, освещавшего засыпанную сухой листвой дорогу и преображавшего потемневшую зелень кустов в весеннюю молодую поросль.