– Никого еще не испортило верное служение королю и отечеству. Если бы вам, молодой человек, довелось воевать, думаю, вы не стали б говорить так пренебрежительно о случаях проявления исключительной храбрости.

Дарси решил, что пора вмешаться:

– Я читал кое-что в газетах об ирландском восстании 1798 года, но заметки были довольно краткими. Возможно, я многое пропустил. При каких обстоятельствах Уикхем был ранен и за что получил медаль? Какую роль он сыграл на самом деле?

– Как и я, он участвовал в сражении 21 июня под Эннискорти, когда мы атаковали высоту и обратили бунтовщиков в бегство. Затем 8 августа генерал Жан Юмбер высадился на берег с тысячным французским войском и направился маршем на юг, к Каслбару. Французский генерал поддержал своих бунтующих союзников в желании создать так называемую Республику Коннахт, а 27 августа наголову разбил под Каслбаром войско генерала Лейка, нанеся унизительное поражение британской армии. Тогда лорд Корнуоллис потребовал подкрепления. Он сосредоточил свои силы между французскими захватчиками и Дублином и заманил Юмбера в ловушку, окружив его вместе с генералом Лейком. С французами было покончено. Британские драгуны атаковали одновременно ирландские войска с фланга и французов, и Юмберу пришлось сдаться. Уикхем принимал участие в атаке, в захвате бунтовщиков и разгроме Республики Коннахт. Тогда пролилось много крови, бунтовщиков выслеживали и наказывали.

Для Дарси было очевидно, что полковник не раз давал эту подробную справку и получал от этого удовольствие.

– И Джордж Уикхем принимал в этом участие? – задал риторический вопрос Элвестон. – Мы знаем, как подавляли восстание. Разве этого не достаточно, чтобы привить мужчине если не вкус к жестокости, то по меньшей мере привычку к ней? В конце концов, мы пытаемся здесь прийти к определенному выводу относительно того, каким человеком стал Джордж Уикхем.

– Хорошим и храбрым солдатом, – ответил полковник Фицуильям. – Я согласен с Дарси: не могу представить его убийцей. А знаем ли мы, как он и его жена жили после того, как в 1800 году он вышел в отставку?

– Он не был принят в Пемберли, и все это время мы не общались, но миссис Уикхем неоднократно гостила в Хаймартене, – сказал Дарси. – Они не преуспели. После ирландской кампании Уикхем стал кем-то вроде национального героя, что давало ему возможность получить хорошую должность, но ее надо было еще постараться удержать. Очевидно, когда мистер Уикхем терял работу и деньги были на исходе, супруги ехали в Лонгборн, где миссис Уикхем с удовольствием навещала подруг, хвастаясь успехами мужа, но эти визиты редко продолжались более трех недель. Должно быть, кто-то регулярно помогал им с финансами, но миссис Уикхем никогда до конца не раскрывала карты, а миссис Бингли, естественно, ее не расспрашивала. Боюсь, это все, что я знаю и, более того, хочу знать.

– Я никогда вплоть до вечера пятницы не видел мистера Уикхема, и могу судить о его виновности или невиновности, основываясь не на свойствах его личности или на воспоминаниях, а исключительно на впечатлении от самой ситуации, – сказал Элвестон. – Я думаю, у него отличная защита. Так называемое признание могло быть вызвано всего лишь чувством вины: ведь это он вынудил друга выйти из экипажа. Он был пьян, а слезливая сентиментальность после пережитого шока – довольно частое явление у крепко выпивших людей. Но возьмем вещественные доказательства. Основная загадка – почему капитан Денни углубился в лес. Почему Уикхем внушал ему страх? Денни крупнее и сильнее Уикхема, и у него было оружие. Если он намеревался вернуться в гостиницу пешком, почему не пошел по дороге? Конечно, коляска могла его нагнать, но, повторяю, опасность ему вряд ли грозила. В присутствии жены Уикхем никогда не напал бы на него. Можно предположить, что Денни почувствовал желание избавиться от общества Уикхема из-за отвращения к плану друга оставить в Пемберли жену, которую не пригласили на бал, не известив к тому же миссис Дарси. План неосмотрительный и вульгарный, и все-таки он вряд ли заставил бы Денни выйти из коляски в такой драматической манере. Лес был погружен во мрак, а у него не было фонаря; его поступок для меня непонятен.