Чумаков вышел из приемной, он не на шутку разозлился. Эта маленькая стерва пытается строить из себя девственницу! Сука! Сейчас он покажет ей ее место. Федор Николаевич не сомневался, его слова о зарплате резко пошатнут ее моральные устои, если таковые имеются.
Ира была в ярости, дать бы ему пощечину, но такая зарплата… Если бы она сейчас набралась сил и ушла, возможно, Чумаков тут же воспылал бы к ней страстью, стал уговаривать вернуться, согласился на все ее условия… И тогда можно было бы заставить его жениться! Но, скорее всего, он не пойдет за ней, а возмет себе другую цыпочку, вон на собеседовании очередь была… Она и не мечтала, что ей столько будут платить, такого места больше не найти. А мужики все одинаковые, другой и платить будет меньше, а требовать то же самое.
Рассуждая так, Ира подозревала, что вот эта ее жадность портит все дело. И все же она еще на что-то надеялась: ну у кого еще такие ноги, такой правильный носик, такие идеальные брови как у нее?
Чумаков не ошибся: через минуту Ирочка с блокнотом и ручкой вошла в кабинет:
– Вы меня звали?
– Звал, звал… Иди сюда, детка, поработаем… Дверь только закрой сначала.
Ирина повернула ключ в замке. Как же она ненавидела их всех! Если этот Чумаков не женится на ней, она убьет его, ей-Богу…
Павел
Увидев новую секретаршу шефа Павел просто обалдел: вот это девушка!
И когда в тот же день Ирина прошла мимо, Павел, словно зачарованный, не отрываясь следил за ней глазами. Ангел сошел с небес… Она его так поразила, что он сказал эту фразу вслух. Пожилая сотрудница неодобрительно посмотрела вслед Ирине.
– Как же, ангел… Знаю я ее, подруга моя вместе с ней работала. Стерва еще та.
– Зинаида Ивановна, побойтесь Бога! Такие ноги! А зубки, а волосы! Чудо, а вы говорите «стерва».
Павел словно в трансе продолжал смотреть на закрывшуюся за Ирой дверь.
– Моя подруга не ошибается, сказала – змея, значит, змея.
– Небось, ваша подруга некрасивая и старая…
Зинаида Ивановна огорченно махнула рукой:
– Конечно, старая, как я… И некрасивая… А с Ирой еще сам познакомишься.
«Я бы с удовольствием, и поближе, но похоже шефу это не понравится…» – подумал Павел. Он бы все равно не удержался, но тут ему предложили другую работу, и он уволился.
Павел никогда никуда не выходил с Фиской и старался без нужды никому не говорить о своей постоялице. Все так же вечерами разговаривал по телефону со своими многочисленными подругами, не стесняясь Фисы, назначал свидания и даже иной раз признавался в любви требовательной Ленке. Та могла и не согласиться на рандеву, если он не убедит ее в своей постоянной и верной любви.
Как-то Фиска встретила его сияющая.
– Чего ты так веселишься? – удивился Паша, это было на нее не похоже – улыбаться без причины.
– Вот… – она указала на стену.
– Господи… – Павел, не отрывая глаз от стены, попятился и сел на диван.
Над его кроватью висела небольшая картина: фиолетовые кошки на фоне темного неба.
– Ну и кто тебя просил?
Фискина улыбка увяла.
– Я думала, тебе понравится… Стены такие голые. Сейчас сниму.
– Пускай уж висит… – ему вдруг тоже понравились дурацкие жирные коты с длинными усищами.
«Надо же, купила… Обустраивается, украшает гнездышко…» Картина осталась висеть.
С переходом на другое место он не прогадал, его оценили и уже через месяц повысили зарплату, так что он смог откладывать деньги для первого взноса на покупку машины. Потом предложили длительную стажировку в Америке. Здорово. Это даст ему столько плюсов – и в плане профессионального роста и языковой практики, да и для общего кругозора неплохо. А девушки в этой фирме работали – все, как манекенщицы. И к новому сотруднику явно благоволили. Все в жизни у него ладилось, что называется, был на взлете. Мешала только Фиска. Конечно, были и приятные моменты: она так им восхищалась, ей все нравилось, что бы он ни сделал. Правда, раздражали ее расспросы: