Проводив его взглядом, Анжелика занялась барменскими обязанностями, возложенными на нее в этот вечер, тут же забыв неприятного Сашу. Она свое дело сделала – произнесла игривые слова, улыбнулась, как могла, и пусть катится ко всем чертям собачьим! Козел вонючий!

И в этот момент некоторые гости ощутили – что-то изменилось. Вряд ли кто смог бы объяснить, в чем дело, ничего явного, видимого не произошло. Может быть, потянуло сквозняком, свежим воздухом с ночного неба, может быть, прозвучали какие-то шумы, которые сознание не уловило, чей-то вскрик или приглушенный стенами выстрел... И вот уже кто-то замолк на полуслове, отошел в сторону, кому-то захотелось выглянуть в окно и убедиться, что Луна на месте и город внизу тоже никуда не делся. Как бы там ни было, безоглядная легкость, рисковая шаловливость, игривая вседозволенность отошли в сторону, уступая место чему-то более жесткому.

Но ощутили этот холодящий сквознячок далеко не все, оживленный гул на этаже продолжался – звучали пьяные выкрики, визжали пожилые женщины, почувствовав себя юными и соблазнительными, люди тянулись друг к другу с бокалами и объятиями, обливая друг друга вином и слюнями.

Вечер продолжался.

Смеялись и играли юными плечами невероятные красавицы, а гости, увидев их в таком количестве, в таком разнообразии, почувствовав их готовность шутить и обмениваться волнующими двусмысленностями, общаться легко и заходить в этом общении как угодно далеко, совершенно шалели, теряли головы и согласны были немедленно начать новую жизнь, неожиданную и прекрасную, полную любви и неописуемых наслаждений...

В этот момент резко и отрезвляюще прозвучала длинная автоматная очередь.

Истерично закричали женщины, посыпался хрусталь с люстр, смолк оркестр. Обернувшись на грохот выстрелов, гости с ужасом увидели картину, которую вряд ли когда-нибудь забудут. Из сумрака коридора быстро и сутуло выходили люди, одетые так, как могут одеваться живущие на свалках, под железнодорожными платформами, в пустующих аварийных домах. На некоторых красовались синие спецовочные халаты, другие были одеты в растянутые тренировочные костюмы, кто-то обнажен до пояса, один вообще оказался босым, но в громадных трусах на резинке. У каждого на груди висел автомат, к поясам были привязаны какие-то металлические сгустки, скорее всего гранаты.

Но самое страшное было не в этом – ужасали их лица. Они были не просто некрасивы, нет, на них невозможно было смотреть без содрогания – какие-то недогнившие мертвецы, у которых куски кожи и мяса отваливались на ходу, вампиры со струйками крови, стекающими из уголков рта, полусгоревшие Крюгеры с обнаженными зубами и посверкивающими белками, у некоторых лица казались чешуйчатыми, у других одутловатыми, как у утопленников, пролежавших в воде не одну неделю, они походили на прокисшее тесто...

Остановившись цепочкой в полумраке лифтовой площадки, взяв автоматы на изготовку, чудища замерли, не произнося ни слова. И эта мертвящая тишина была не менее жуткой, нежели само их появление.

Один из охранников нашел в себе мужество шагнуть к пришельцам, рука его потянулась к пистолету, но тут грохнуло сразу несколько выстрелов, и, дергаясь в предсмертных судорогах, бедняга рухнул на пол, заливая кровью ковер. Если до этого кто-то и допускал мысль, что все это шутка Цернцица, который в неуемном стремлении позабавить гостей решился на подобное, то теперь испарились все надежды на благополучное окончание неожиданного появления мертвецов, вампиров, упырей и прочей нечисти.

Первым пришел в себя Цернциц.

Похоже, на него не слишком большое впечатление произвели покойницкие физиономии пришельцев, более того, он даже не очень и удивился происходящему, словно ожидал чего-то подобного. Озабоченно оглянувшись по сторонам, он присел и, пятясь, втиснулся задом в толпу оцепеневших от ужаса гостей. Вынув из кармана маленькую плоскую коробочку переговорного устройства, он едва успел откинуть крышку, прикоснуться к кнопкам, чтобы связаться с охраной на первом этаже, как прозвучала еще одна автоматная очередь, и ему на голову посыпались сверкающие осколки хрустальной люстры. Толпа испуганно отшатнулась и опрокинула Цернцица, он даже не успел произнести ни единого слова в свою коробочку. Однако в этом не было надобности – бдительный Стыць в самом низу услышал из своего микрофончика грохот выстрелов и по их частоте понял – из автомата палят.