– Подождите, миссис Пирс. Я передумал. Пусть доктор Чесни останется.

Миссис Пирс была поражена.

– Но… Она может быть опасна!

Он снова перевел взгляд на разгоряченное лицо возмутительницы спокойствия.

– Думаю, что справлюсь. Вы можете идти, миссис Пирс.

Пробормотав что-то неодобрительное, миссис Пирс ушла. Дверь за ней закрылась, и сразу стало очень тихо.

– Ну, доктор Чесни, – заговорил он, – теперь, когда вы совершили маленькое чудо, проникнув ко мне против воли миссис Пирс, вы так и будете стоять в дверях? – Он указал на стул возле себя. – Сядьте. Не станете же кричать мне через весь зал.

Его холодная ирония не позволила расслабиться, наоборот, обстановка становилась все более напряженной. Под его пронзительным взглядом она с трудом преодолела несколько шагов. Он оказался моложе, чем она ожидала: несмотря на известность, ему не было и сорока. Респектабельный костюм и галстук были безупречны, но сильный загар и выцветшие на солнце светлые пряди смягчали строгость облика. Повзрослевший серфер. Наверное, с детства занимался серфингом, на эту мысль наводили широкие плечи и длинные конечности. Нос с горбинкой и угловатые черты не позволили бы назвать его красавцем. Она сразу отметила глаза – они были холодного голубого цвета, цепкие, ничего не упускающие, видевшие насквозь. Теперь эти глаза разглядывали ее так внимательно и досконально, что ей захотелось прикрыть руками грудь.

– Я пришла, чтобы сообщить вам некоторые факты, мистер Рэнсом.

– Как вы их видите?

– Как они есть на самом деле.

– Не трудитесь. – Он достал из портфеля папку с делом Эллен О’Брайен и выложил ее на стол. – Все факты здесь. Все, что мне надо.

Все, чтобы тебя повесить, хотел он сказать.

– Нет, не все.

– И вы собираетесь снабдить меня недостающими деталями? – Он улыбнулся, и она сразу безошибочно разглядела угрозу в этой улыбке. У него были идеальные острые белые зубы, и у нее мгновенно появилось чувство, что она видит челюсти акулы, готовые сомкнуться.

– Я собираюсь поделиться с вами правдой.

– О, естественно. – Он отодвинулся вместе со стулом от стола, вид у него стал скучающий. – Скажите, ваш адвокат знает, что вы здесь?

– При чем здесь мой адвокат? Я не говорила ни с каким адвокатом…

– Тогда вам лучше ему позвонить, и немедленно. Скоро он вам очень понадобится.

– Но это просто огромное недоразумение, мистер Рэнсом. Если вы меня выслушаете, я убеждена…

– Подождите. – Он вытащил из портфеля диктофон.

– Что вы собираетесь делать?

Он нажал на кнопку записи.

– Начинайте вашу историю. Я весь внимание.

В ярости она попыталась выключить устройство.

– Уберите эту штуку. Я еще не даю показания под присягой.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, потом он убрал диктофон, и она на миг почувствовала торжество.

– Так на чем мы остановились? – Его тон был холоден и вежлив. – О да, вы собирались мне рассказать, что в действительности произошло в операционной. – И он откинулся на спинку стула с таким видом, как будто приготовился смотреть представление.

Кейт помедлила. Теперь, когда он был готов ее выслушать, она не знала, с чего начать.

– Я… Я всегда очень осторожна в решениях, мистер Рэнсом. Может быть, я не обладаю, как другие, блестящим интеллектом, но я изучаю детали, тщательно взвешиваю за и против и никогда не делаю глупых ошибок.

Он поднял бровь, и стало ясно, чтó он думает о таком заявлении. Однако она проигнорировала молчаливый сарказм и продолжала:

– В ту ночь, когда Эллен О’Брайен поступила в отделение, ее принял доктор Сантини. Я писала все распоряжения по наркозу, проверяла анализы, в том числе и ЭКГ. Был воскресный вечер, техник куда-то отошел, я никуда не торопилась и сама взяла кардиограмму Эллен, которая была членом нашего коллектива, одной из нас. Она спросила меня, все ли нормально.