Многие из наших жрецов были в тот день убиты, а меня – чудом спас случай, или судьба. Тяжело раненного, друзья перенесли меня к другу моего отца – ученому, жившему уединенно на окраине города.

Там я пришел в себя и выздоровел, а с жизнью явилось ужасное сознание случившегося: храм Сераписа, срытый до основания, более не существовал. Не берусь описать вам охватившее мою душу отчаяние.

Сначала я только строил планы мщения; а потом, поняв неосуществимость их, впал в мрачный маразм и решил покончить с собою. Однажды вечером я пошел к своему покровителю и умолял дать мне яд.

– Служить моему Богу я не могу, а видеть, как поносят и унижают все, что я обожал, – выше моих сил; я хочу умереть.

Старец молча выслушал меня, потом достал из шкафа чашу и налил в нее несколько капель чего-то похожего на жидкий огонь. Протянув мне затем чашу, он сказал с загадочной улыбкой:

– Пей и умри для всего того, что уже уничтожено; возродись, чтобы почитать и служить Божеству, в которое ты веруешь и которому поклоняешься…

Я выпил и упал как подкошенный… Пришел в себя я уже здесь, живым, полным сил, окруженный миром, тишиной и новыми друзьями, при полной возможности изучать и разрешать великие и страшные окружающие нас проблемы. Так я и живу многие века, поглощенный работой, и забывая даже, что где-то там существует еще другой мир, в котором родится и умирает мимолетное человечество…

Другой адепт, с которым тесно сблизились Дахир и Супрамати, был тоже человеком в цвете сил, с медно-красным лицом, большими темными, как бездна, глазами неведомого типа.

Его звали Тлават, история его жизни произвела глубокое впечатление на слушателей… С чуть ли не суеверным чувством смотрели они на это легендарное почти существо – живого представителя великой красной расы атлантов, нога которого ступала на землю последнего остатка громадного континента, память о коем сохранилась под именем острова Посейдона.

Было условленно сходиться вечером после дневных трудов поочередно в комнате одного из друзей на беседу.

Разговор с Тлаватом был крайне интересен; в устах живого свидетеля этого баснословного прошлого история исчезнувшего континента получала особую жизненность.

И темные глаза атланта загорались страстным блеском, когда он описывал ужасные катастрофы, расколовшие его континент; катастрофы, которые он лично не видал, но воспоминание о них было живо и ясно в памяти его современников.

С оттенком особой, возбужденной воспоминаниями национальной гордости описывал Тлават златовратный город – столицу громадного государства его народа, уже исчезнувшую в его время, но от которой остались планы, виды и подробные описания в святилище, где был посвящен Тлават, и со служителями коего он эмигрировал в Египет до предвиденного адептами геологического переворота, затопившего остров Посейдона.

Понятно, разумеется, что самый захватывающий интерес возбуждала история первобытного Египта, пирамиды, где они жили, Сфинкса и погребенного под песками храма. Памятникам этим, сооруженным посвященными, переселившимися из Атлантиды, Тлават насчитывал не менее двадцати тысяч лет. Те же переселенцы вырыли и подземный мир, в котором они теперь жили, сосредоточив в нем посвящение, и тут же сложили могущественные талисманы, предохранявшие от космических катаклизмов.

Время, данное двум вновь прибывшим для отдохновения, пролетело быстро, и однажды утром, после молитвы в храме, рыцари Грааля были приглашены к Верховному иерофанту.

Почтенный старец принял их, сидя за столом, заваленным свитками папируса, и, пригласив сесть, дружески сказал: