Его превосходительство Юань глянул на меня и сказал:

– Это называется дальше своего носа не видеть!

– Ваше превосходительство, – стал оправдываться я, – ваш покорный слуга ошибочно полагал, что правила этикета недоступны простонародью, а высокие чиновники освобождены от наказаний. Как может государь огромной страны давать аудиенцию палачу да еще одаривать его таким ценными подарками? Оттого я и испытывал сомнения.

Его превосходительство Юань сказал:

– У тебя знания и опыт неглубоки, ты, как говорится, заглатываешь древность, но не усваиваешь ее. Нынче государыня императрица действует в соответствии с требованиями эпохи, делает все возможное, чтобы добиться процветания страны, любит народ, как сына, бережно относится к настроениям подданных. Как солнце, она проливает свет на все сущее. Ее сияние достается поровну и большим деревьям, и низким травам. У тебя душа ограниченна, малая утроба да куриные кишки. Цепляешься за старое, придерживаешься установленных образцов, мало видел – многому дивишься.

Мерзавец тут вставляет:

– А еще начальник Цянь выбил простолюдину два зуба.

Его превосходительство Юань хлопнул ладонью по столу, встал и гневно произнес:

– Бабушка Чжао при трех императорах прослужил в министерстве наказаний, работал при тюрьмах и судебных секретарях, много лет проводил государственные казни, он мастер своего дела, внес большой вклад в дела державы, даже государыня императрица высоко ценила его. А ты, мелкая сошка, начальник уезда, смеешь ему зубы выбивать! Совсем не чтишь в душе государыню императрицу и государя императора?

Я застыл, как пораженный молнией, меня прошиб холодный пот, вся одежда промокла, колени подогнулись. Я рухнул на пол и, кланяясь, стал молить о пощаде:

– У вашего покорного слуги кругозор ограниченный, терпимость незначительная, виноват я перед бабушкой, оскорбил авторитет императора. Мое преступление заслуживает самой высокой кары, но все же уповаю на прощение вашего превосходительства!

Его превосходительство Юань долго вздыхал, потом молвил:

– Ты проявил высокомерие по отношению к императорскому двору, позорно ударил простолюдина, нужно было бы строго наказать тебя, но поминая о том, что ты при содействии генерал-губернатора Клодта поймал главаря бандитов Сунь Бина – а это заслуга немалая, – посчитаем, что этим деянием ты искупил свою вину!

Кланяясь без остановки, я твердил:

– Благодарю ваше превосходительство за оказанную милость, благодарю ваше превосходительство за оказанную милость…

Его превосходительство Юань продолжал:

– Пословица гласит: «Ударь человека, но не заставляй его терять лицо, а разоблачив человека, не вскрывай его недостатки». Ты ни с того ни с сего выбил безвинному человеку два зуба, если простим тебя, боюсь, бабушка Чжао сочтет это за оскорбление. Так вот, ты дважды поклонишься ему и дашь ему двадцать лянов на лечение зубов.

Теперь ты, жена, понимаешь, какому глубокому бесчестью я подвергся сегодня. Проходя под низкой стрехой, разве может человек не опустить голову? Скрепя сердце, я опустился на колени, хотя внутри меня всего рвало на части, и с глазами, налившимися кровью, отбил этой зверюге еще два поклона…

А эта тварь, с улыбочкой приняв от меня чествование, нагло заявила:

– Начальник Цянь, у простолюдина дома хоть шаром покати, есть нечего, жду пока рис упадет в котел. Надеюсь, по этим двадцати лянам достопочтенный сановник рассчитается со мной незамедлительно.

При этих словах его превосходительство Юань расхохотался. Юань Шикай, его превосходительство Юань, подлец этакий, взял и в присутствии иностранца и какого-то палача опозорил подчиненного. Я великолепно сдал экзамены на степень