– Отдай ребенка! – крикнул Теряев и бросился за кенгуру, не выпуская из рук найденного кенгурёнка.

Теряев бежал, не разбирая дороги, через тропики и саванны, мимо оазисов и пирамид, сквозь…

\мультипликация\

– Кончай ваньку валять! – перебил рослый восьмиклассник, сплевывая на пол табак. – Никаких кенгуров в Африке нету.

– Кенгурей, – неуверенно поправил шестиклассник.

– Кенгурей или кенгуров, а в Африке их нету.

– Почему? – холодея, спросил Теряев.

– Не помню. Чего-то там у них с океаном получилось такое, что кенгуру только в Австралии остались.

– Этого не может быть, – прошептал Теряев.

– Может или не может, а врать ты здоров!

Ученики первого и второго класса смотрели на Теряева, надеясь, что он возразит.

Но Теряев молчал.

– Атас! Физик идет! – крикнули в уборную из коридора.

Дома убитый горем Теряев стоял перед зоогеографической картой.

На карте Африки были нарисованы львы и леопарды, слоны и зебры, носороги и бегемоты, жирафы и обезьяны, но кенгуру там не было. Они были нарисованы только на карте Австралии.

Большой белый попугай, сидевший на подоконнике, перелетел к Теряеву на плечо.

– Видишь, – сказал ему Теряев, – в Африке нет кенгуру.

Попугай посмотрел на карту, но ничего не сказал.

Вошла бабушка:

– Господи, Боже мой! Что с тобой? Что ещё стряслось?

– Ты знаешь, в Африке совсем-совсем нет кенгуру.

– Зачем же так расстраиваться? Конечно, очень грустно, что в Африке нет кенгуру, но, поверь мне, это не самое страшное в жизни. И потом, может быть, в африканских зоопарках есть кенгуру.

– Зоопарк меня не устраивает, – покачал головой Теряев. – Мне нужны свободные животные.

– Это сложнее, – согласилась бабушка.

Когда Теряев вышел во двор с попугаем на плече, из своего подъезда как раз вышел Витя. Витя был в элегантном костюме, в белой рубашке, галстуке-«бабочке», с шикарным букетом противоестественных размеров, но всё так же небрит:

– Са ва!

– Сова! Я, как обещал, привёз тебе попугая. Его зовут Август.

– А он говорящий? – осведомился Витя.

– Вообще-то он говорящий, – неуверенно сказал Теряев, – но очень молчаливый. Зато Август много думает.

– А о чём он думает? – заинтересовался Витя.

– Наверное, он постигает мудрость мира.

– Извини, Теряев, – сказал Витя, посмотрев виновато, – понимаешь, так получилось, что говорящий попугай мне уже не нужен. Ты извини меня.

– Ну что ты! О чём речь. А что у тебя случилось? Ты купил собаку?

– Вроде того, – сказал Витя. – Я женюсь.

– Ну да, конечно! – вспомнил Теряев. – Осенью все женятся.

– Я сейчас иду делать предложение руки и сердца. Я хорош собой, как ты думаешь?

– Ты очень хорош!

– Пожелай мне чего-нибудь, – попросил Витя.

Теряев потер подбородок, задумчиво глядя на вечную Витину небритость, и сказал:

– Совет вам да любовь!

– Спасибо, – сказал Витя.

Шел классный час.

Юная учительница сидела за последней партой, временно сняв с себя власть руководителя и передав её председателю совета отряда Барсуковой, энергичной девочке с волевым лицом и безпощадными, как сама правда, глазами. Той самой, что сидела как-то с Теряевым на бульваре.

Теперь Барсукова сидела за учительским столом и смотрела на радостного Теряева, стоявшего возле своей парты.

– Скажи нам, Теряев, почему ты хочешь вступить в ряды пионерской организации?

Он ответил сразу:

– Я хочу идти впереди отряда и играть на барабане.

Ученики заулыбались. Учительница тоже.

– Подобный ответ я и ожидала от тебя, Теряев, – с сожалением сказала Барсукова. – Он в полной мере характеризует твоё отношение к жизни. Мы все знаем, что Теряев учится неплохо, хотя и очень неровно. Общественные поручения он в принципе выполняет, но относится к ним, как к какой-то игре, то есть без должной серьёзности. Я не хочу вспоминать о том, как мы всем классом ходили в зоопарк, и Теряев залез в вольер к верблюдам…