Стены красная комнаты были выкрашены, соответственно, красной, с хроматическим оттенком, краской. Натяжной потолок тоже был красного цвета, слабо отражающий убранство всей комнаты и чёрный лаковый пол. Упомянутый камин с большой круглой кроватью напротив, убранной красным постельным бельём, два чёрных кожаных кресла, пара чёрных комодов у стен, белая занавеска с редкими красными японскими иероглифами и безукоризненно прямые красные шторы. Комната эта, видавшая секса от мягкого до жёсткого, чаще освещалась одним камином, но была оснащена системой багетов-светильников и LED-подсветкой под кроватью, яркость и цветовая гамма которых регулировались.

Вторая комната – чёрная – являлась, в некотором отношении, противоположностью «красной»: чёрный натяжной потолок, декор в виде чёрной кирпичной кладки по стенам, чего против сначала была Настя, потому что не удобно будет заниматься сексом у стены, но Дмитрий умолил её, смеясь и предлагая пользоваться для этой цели «красной» комнатой, прихожей, кухней, душевой, туалетом, лестничной клеткой, хоть на улице, только чтоб можно было сделать здесь чёрный кирпич. В противоположность первой комнате, пол здесь был лаковый и красный, но тюль и шторы точно такие же, как в первой. Мебель классическая, чёрная: кровать с кремовым постельным бельём и шесть кожаных кресел по стенам, будоражащих воображение вопросом: «А для чего они?» Маленькие журнальные столики между тех или иных двух кресел; чёрный комод. Освещение – это возможность осветить комнату десятью свечами в парных подсвечниках, прикреплённых по стенам, или две классические люстры в виде стаек маленьких свечек, расположенных в геометрическом порядке, интенсивность которых, опять же, регулировалась. Настя боялась этой комнаты, и воображала вслух, что возможно так могла выглядеть комната какого-нибудь церковного настоятеля-извращенца. Впрочем, любой, кто заходил сюда, менялся в лице, и низменно взгляды всех останавливались на чёрном комоде, в котором каждому, в меру их опыта, представлялись, кому инквизиционные наборы, кому полное собрание современных игрушек из секс-магазинов. Да, там лежало пара таких игрушек.

Часов около восьми вечера Дмитрий выходил из магазина с пакетом. Настя сидела в машине. Они купили воду, ананас, кампари, коньяк, водку, морс и грейпфрутовый сок – парочка вкусных, крепких и расслабляющих коктейлей за знакомство или за его продолжение никогда не мешали на такой вечеринке.

– А как там твоя Умопорночительная? Умничает или «порнушничает»? – спросила Настя, ища в магнитоле свою папку.

– Можно сказать, что умничает, – ответил Дмитрий, опуская задние стёкла в машине. – Вернее, умничаньем это не назовёшь. Но чушь прекрасную несёт. И у неё большие проблемы. Ты возьми, потом, почитай. Она так попирает детские сады, школы и институты, что неприятно подумать, что человек этим живёт. Материться, врёт и, одним словом, как я уже сказал, чушь прекрасную несёт. Больше всего неприятно то, что она на пустом месте грубит. Видимо, я для неё сейчас воплощение всех причин её неудач и неурядиц.

– Ну, а нормальное хоть что-то пишет?

– Да вообще ничего. Гонит на женщин, на мужчин, на секс, на мужей, на жён, на всех и на всё.

– Ну, знаешь, на том конце чата можно писать, что угодно.

– М-м-м, умная мысль, – с серьёзным видом попытался съязвить Дмитрий, блокируясь от Настиных шлепков по плечам, шее и голове. – Да, я понимаю, но ты же знаешь, я не на эти слова смотрю. Я же стараюсь разглядывать, что она скрывает. Она слова не даёт вставить, вот и бесит. Лучше скажи, о чём ты сейчас таком думала, раз на такие мои умные слова сделал такой глубокий вывод, – закончил он с улыбкой.