Небо. Оно завораживает своей чистотой, пленяет и зовет. Только там видится решение всех личных проблем. Перед окном колеблются ветки черемухи. В пробуждающейся зелени отдельными пучками дрожат на ветру прошлогодние листья. Также трепещет его душа на жизненном перекрестке. Был период мобилизации физических и душевных сил, теперь – утрата ориентиров. Не стало таких человеческих ценностей как душевность и духовность. И как без них!? Человек превращается в примитивное животное, по древнему определению – на двух ногах и без перьев. Невозможно смириться с чудовищной деградацией, и вместе с тем Лена становится ему дороже, он не может и не имеет права ее потерять. Только бы она не допустила ошибки. Или уже ошиблась?

Ощущение опасности не покидает его. Страх нарастает и закрепляется в сознании из-за ее внимательного взгляда и улыбки сфинкса. Нет, она редко улыбается, просто сфинкс закрепился в мозгу. Он ничего не может поправить – от нее исходит скрытая угроза. Она как будто подстерегает его, дожидается оплошности.

– Тебе, наверное, хочется?

– Счастья тебе и дочери.

– Не обманывайся. Иди ко мне, если я не противная.

Ленка взяла отпуск за свой счет, все дни лежит в постели. Должно быть, усыпляет его бдительность. И он предусмотрительно сохраняет дистанцию, не заглядывает в ее глаза. Боится опять увидеть пропасть? Не хочет растерять остатки уверенности в ее порядочности и собственных силах. Иногда говорят о возможностях начинать жизнь с чистого листа, но ему даже в голову не приходит ставить жирную точку в уже начатом жизненном процессе. Если не получилось продолжить, то вообще нет смысла жить. Додумался, однако! Раньше сам удивлялся малодушию отдельных самоубийц, поставивших себя в зависимость от внешних обстоятельств. Их понять можно, как и всякую убогость человеческого мышления, ограниченного до самого себя. Она как будто слышит его мысли, проявляет настойчивость. Или откровенно глумится над его состоянием.

– Ты по правде не хочешь?

– Да, всегда хотел… раньше! – взорвался он рыдающим голосом.

– Так возьми меня. Если, конечно, я не противная.

Невозможно обмануть себя. Нет желания быть просто скотом, осталась жалость – к ней, себе и всем обманутым людям. Пришла мысль, что все живое страдает, подпитываясь иной раз маленькими подачками судьбы. Так влачит существование все цивилизованное человечество. Даже богачи выглядят жалкими, потому что материальные ценности не могут заменить духовных радостей и душевной теплоты. Но вряд ли приглашение Лены можно назвать праздничным подарком. Он увидел опасность с ее стороны. И все-таки решился – расстегнул халатик, снял лифчик, черные ажурные трусики, и… Да, его поглотила страсть. Ее тело испускало волнующие импульсы, под их влияние он попал. Не оставалось даже самого укромного уголка, которого не коснулись бы его пересохшие губы.

В какое-то мгновение его взгляд остановился на ее открытых глазах. И – все пропало. Холодная зимняя ночь смотрела на него. Суровая и беспощадная. Нет зимнего праздника, не падают крупные хлопья снега. Холодный темный мрак. Его усилия оказались напрасными. Она изучала его, хотела разочароваться в нем и… окончательно отторгнуть. Стремилась вызвать в себе отвращение к его физиологии с ее сексуальными потребностями. Ее существо прощалось с телесными радостями, связанными с ним. Для чего?

– Не думай обо мне… Ну, давай же!

– Я так не могу.

– Как хочешь.

Она надела трусики и отвернулась к стенке, а он ушел на кухню. Взял из пачки на холодильнике сигарету, долго ее разминал. Как он не сопротивлялся, жизнь менялась бесповоротно. Уже полгода теряла былую привлекательность, а значит – смысл. Их обоих окружала зима, суровая и беспощадная. Вернулся в комнату, присел на краешек постели.