Напарником Семена в этот вечер оказался совсем молодой парень двадцати пяти лет. Его звали Николай Васильевич Ласинский, и он был полной противоположностью Семена Владимировича. Его форма всегда была мятой, он курил по пачке сигарет в день, и часто ходил небритым, словно шел на работу напрямую с веселой гулянки. Семен не раз удивлялся, каким это образом, этот нерадивый правоохранитель смог дослужиться до младшего сержанта.

Полицейский автомобиль мчался по ночной дороге, освещаемый светом фонарей, стоящих на всем ее протяжении. В это время, в этой части Кургановска, дорожная полоса была практически чистой. Район Васильки всегда считался спальным, и сейчас, большинство его зрителей спали в объятиях любимых людей, или же в окружении подушек, четырех стен и электронного света, падающего на них с экранов телевизоров и мониторов.

Наконец, полицейский автомобиль повернул на улицу Пушкина и подъехал к дому номер девять. Полицейские покинули автомобиль и направились к дому. К тому моменту, как они подъехали, дежурный-диспетчер сообщил им, что номер телефона, с которого был совершен звонок, зарегистрирован за неким Алексеем Ивановичем Воробьевым, проживающим в квартире номер тридцать три выше указанного дома. Семен Владимирович без труда определил нужный подъезд. Он набрал нужный номер и принялся ждать ответа.

–Да, – раздался из домофона голос маленькой девочки.

–Хм, девочка. Мы из полиции. Алексей Иванович Воробьев может подойти?

–Уже нет, – ответила девочка. – Он немного занят.

–Скажи ему, что мы из полиции. Старший лейтенант Добров.

–Я же говорю. Он не сможет подойти, – ласково ответила девочка.

–Так. Он что там? Пьяный? – встрял в разговор младший сержант Ласинский.

Девочка, чей голос шел из домофона, засмеялась.

–Девочка? – растерянно спросил старший лейтенант.

–Да, – сквозь смех ответила девочка.

–Ты откроешь нам. Нам нужно проверить, все ли у вас в порядке?

–Да, да. Конечно. Поднимайтесь.

Дверь открылась, и полицейские проследовали внутрь. Затем зашли в лифт и поехали на девятый этаж.

–Как думаешь? – спросил Ласинский. – Обычная «бытовуха»?

–Да, наверняка, – спокойно ответил Добров. – Пьяный отец теперь буянит. Наверное, жена нас вызвала. Будем надеяться, что никто никого не прирезал. У меня таких случаев за все время работы набралось полным-полно.

–Если что скрутим, – взволнованно ответил Ласинский.

Младший лейтенант Ласинский волновался не просто так. В последний раз, когда он столкнулся с семейными разборками, то в первый раз увидел истекающий кровью труп молодой женщины. Она была в белой спальной рубашке, проще говоря «ночнушке», ставшей от крови наполовину красной. Она лежала на белой плитке, устилавшей пол, а ее черные волосы покрывали засохшие сгустки крови. В ту ночь, когда Ласинский ее видел, он не мог заснуть. Ее образ стоял перед его глазами, словно фотокарточка. И теперь, Ласинский боялся, что такое может повториться снова. Кто знает? Может там труп женщины. А маленькая девочка немного тронулась умом, глядя на мертвую маму и валяющегося рядом с ней пьяного отца?

Лифт остановился, развеяв тяжелые мысли работников правоохранительных органов. Полицейские вышли и подошли к квартире номер тридцать три. Старший лейтенант Добров нажал на звонок. Пронзительный звон раздался в квартире. Добров убрал палец со звонка, и полицейские принялись ждать. Прошла минута, две, три. Никто не открывал дверь. Тогда Добров позвонил еще раз. И в этот самый миг дверь квартиры номер тридцать три распахнулась.

На пороге возник мужчина. Весь его вид был невероятно странным и отталкивающим. Начиная от серого костюма, который был мал мужчине, рукава пиджака и штанины брюк доходили лишь до локтей и колен соответственно. Сам мужчина был невероятно высок, его голова доходила до верха входной двери, и он был на голову выше, самого высокого из полицейских, Доброва. А кожа на его предплечьях, ногах и лице немного отвисала, подобно защищающему, подобранному не по размеру, костюму. Больше всего это было заметно на лице, где кожа свисала на щеках, а в прорезях глаз, у самых уголков, были заметны слабые кровяные потеки. А с подбородка, вытягивая кожу, висела маленькая бородка.