– Нет, – мотнул головой Смолев, – но в планах есть!

– «В планах»! – пробурчал Манн. – Тогда долго объяснять. Вот что, озадачу-ка я сперва нашего друга Антонидиса. Давно он без дела сидит! Раскрасим его день в счастливые тона: экспертиза нужна позарез. Как чего? Той снаряги, с которой парень нырял. Есть у меня мысль одна, но об этом позже. А ты давай ребят успокой: парень в реанимации, жить будет! Но два дня, как минимум, проведет в интенсивной терапии. Навещать они его не смогут. Пусть по острову покатаются, отвлекутся. Ничем они ему сейчас не помогут, только под ногами у нас будут путаться. Через два денька я сам попрошу доктора, чтобы их к нему пустили ненадолго. Да и ты сходишь, поговоришь с ним. Давай, отправляй их! Я пока с Антонидисом поговорю.

Смолев все так и объяснил друзьям, потом по-английски повторил для младшего Спанидиса. Грек встрепенулся и снова повторил свое приглашение посетить виноградник отца и погостить пару дней.

– Правильно! Отличная идея! – поддержал Алекс. – Я там был, место красивейшее. Горы, виноградники, вид на остров потрясающий. Я дам Леонидасу машину, поезжайте. Когда вернетесь, мы сходим вместе в больницу. Хорошо?

– Мы переживать будем, – робко сказала Машка, оглядываясь вопросительно на мужа.

– Само собой! Мы все будем переживать. Поэтому Катерина – дежурная на ресепшн, она говорит по-русски – будет каждые три часа уточнять в больнице состояние вашего товарища и слать вам смс, договорились?

Антон посмотрел на девушек, те – на него. Арина взглянула на грека, он подбадривающе улыбнулся девушке.

– Хорошо! – сказала она, наконец решившись.

В самом деле, чего сидеть рыдать? Бабушка всегда говорит: «Слезами горю не поможешь!». Просто все так неожиданно произошло, она еще не пришла в себя.

– Но если что-то случится, ему станет хуже – мы сразу вернемся!

– Разумеется, – кивнул Алекс, – это правильное решение. Поезжайте!

Ребята поднялись на галерею и разошлись по номерам, договорившись через час встретиться у машины на парковке.

– Ты что-то подозреваешь? – задумчиво поинтересовался Алекс, провожая их взглядами. – Или кого-то из них? Поэтому отправил их покататься подальше? Да и Леонидас за ними присмотрит, я так понимаю? Ты его попросил?

– Само собой! – легко признался другу генерал Интерпола. – Знаешь, на меня эти смазливые мордочки в слезах давно не действуют. Помню, рыдала у меня на допросе одна красотка: Барби отдыхает! Ну как на нее подумаешь! Такая милота! Стыдно даже голос повысить: глазищи голубые – голубые; на ресницах слезинки, пухлые губы дрожат так по-детски… Я тогда сперва ей поверил, – молодой был, неопытный. Но мой шеф меня живо привел в чувство. Это уже потом выяснилось, что она убила своих мужей – всех троих; трупы расчленяла прямо на кухне столовым ножом и вывозила на городскую свалку в фирменных пакетах от «Рив Гош»! Целая технология! Она-то ее и подвела. Хоть бы пакеты меняла, что ли… Здесь дело такое: может, – они, а может, – и не они. Дождемся экспертизы, опросим свидетелей, изучим заключение медэкспертизы, пообщаемся с пострадавшим…

– Постой, постой! – ошеломленно произнес Алекс. – Ты же сказал…

– Я знаю, что я сказал, капитан! Теряешь хватку! – процедил Манн. – А если кто-то из них приложил руку к «несчастному случаю», то что? Хотя бы этот амбал с явно армейским прошлым? Я бы такого в свой спецназ взял, не раздумывая. Кто он, откуда, чем дышит, чего хочет? Вот то-то и оно! Не хочу, чтобы у них была возможность или скрыть улики, или довести начатое до конца. Кстати, я дал команду Антонидису: у палаты выставят пост круглосуточной охраны.