– Ну, покажите нам ваши новинки…

В то же время она с любопытством разглядывала Сан-Режана. Она сразу заметила смуглый цвет его лица, красивый профиль, обрамленный каштановыми волосами, и аристократические особенности его фигуры. По его губам скользнула улыбка.

– Этот господин, – спросила она, – приехал из Лиона и привез материи, которые вы хотите мне показать?

– Да, сударыня, – сказал мнимый Леклер, отвешивая почтительный поклон.

– Отлично. Кладите их сюда на стол.

– У нас есть также чудные кружева из Англии и превосходные индийские ткани, – заметил Лербур.

И на зеленом диване он разложил великолепные кружева ручной работы, которые вызвали изумление Гортензии и мадам Мюрат. Жозефина более интересовалась материями, которые ей показывал Сан-Режан, и перебирала тонкой белой рукой шелковые лионские ткани.

– Эта отрасль промышленности, вероятно, нуждается в покровительстве? – спросила она.

– Да, сударыня, – тихо отвечал Сан-Режан. – Город еще не оправился после репрессий девяносто третьего года. Кроме того, явился гениальный человек, по имени Жаккар, который изобрел станок, исполняющий с удивительной точностью работу человека. Промышленность Лиона оживет, если ее поддержать. Достаточно первому консулу ввести в моду шелковые одежды, чтобы фабрики заработали по-прежнему.

– Вы очень толково объясняете. Нужно, чтобы Бонапарт мог слышать вас сам. Я узнаю, можно ли это…

Она поднялась и вышла из гостиной. Эмилия, занятая с Гортензией и женой Мюрата, едва могла следить за беседой мнимого Леклера. Но Лербур отлично понял, куда клонилось дело. Он быстро мигнул своему другу:

– Послушайте. Если первому консулу понравится ваша мысль, не забывайте меня…

– Будьте покойны. Мы не затем сюда пришли, чтобы уходить с пустыми руками.

– Я беру этот волан и эту шаль, – сказала мадам Мюрат. – Рисунок действительно великолепный.

– Оставьте это платье из английских кружев для моей матери.

– Первый консул желает вас видеть, – сказала возвратившаяся Жозефина. – Оставайтесь здесь, а господин Лербур с супругой пусть унесут ткани. Меньше соблазна для моей свояченицы…

Молодая женщина и ее муж поклонились. Лербур забрал в одну связку все свои материи и кружева. Эмилия с удивлением взглянула на Сан-Режана. Он был так же спокоен, как в магазине «Bonnet Bleu» и, казалось, находил совершенно естественной такую внезапную благосклонность. К ее изумлению примешивалась и доля страха. Инстинкт говорил ей, что она вступила на очень опасную почву.

Ее муж уже собрался ехать. Она сделала реверанс Жозефине. Сан-Режан успел бросить на нее полный нежности взор, доказывавший, что у него нет от нее секретов. Он обернулся к Лербуру и сказал ему, очевидно, чтобы сохранить за собой вид делового коммерсанта:

– Мы еще поговорим с вами завтра утром в магазине.

И он остался один с Жозефиной. Гортензия и мадам Мюрат словно по приказу исчезли в одну минуту. Жена первого консула села в кресло и с улыбкой спросила молодого человека:

– Вы господин Сан-Режан?

– Да, сударыня, – отвечал с поклоном роялистский посланец.

– Господин Лербур не догадывается о том, кто вы такой?

– Совершенно. Мне казалось, что будет лучше оставить его в полном неведении относительно моих намерений.

– Верно. Эта Лербур отлично справилась со своим поручением. Она очень ловка. Я ее очень люблю. Но вы должны были явиться сюда сегодня вечером вместе с другими. Где же ваши спутники?

– Гид де Невилль и Кадудаль ждут на углу, около «Нантской» гостиницы, пока к ним не подойдет человек, который махнет белым платком и скажет только одно слово: «Людовик»!

– Я сейчас прикажу послать за ними и предупрежу генерала. Подождите здесь.