– У вас же горели фары?

– Дядя Энди успел их выключить.

– Кто сидел за рулем, вы видели?

– Нет, ведь мне пришлось спасать свою жизнь, а дядя был занят тем, что продолжал на меня орать. Естественно, меня так это выбесило, что всю затрясло. Дядя вышел из машины, осмотрел колесо, выругался и занялся поиском инструментов. А я прошла через ворота и по дорожке направилась к дому. Дядя крикнул мне вслед, но я ему не ответила. У меня ведь появилась замечательная причина самой вломиться к Торпу. Так я тогда думала.

– После выстрелов? Храбрая девочка.

– Ну нет, не храбрая я была, а разъяренная. И в любом случае не принимала звуки за выстрелы. Сейчас сами поймете, какая я храбрая. Входная дверь была распахнута, а из комнаты в конце холла, дверь которой тоже была открыта, падал свет. Я поднялась на террасу и громко крикнула пару раз, но ответа не получила и зашла без приглашения. Направилась прямо в комнату, где горел свет, и увидела там на полу мертвое тело. Одного взгляда хватило, чтобы понять: это труп, а не живой человек. Я повернулась и бросилась бежать. Неслась по подъездной дорожке назад к воротам, как никогда еще не бегала. Рассказала обо всем дяде Энди и умоляла скорее поставить запаску, чтобы уехать оттуда подальше.

– Беру обратно свои слова про храбрость. И добавлю: глупо.

– То же сказал и дядя Энди. Он сказал, может, Торп еще дышит, мы обязаны это выяснить… К тому же у Бэскомов всем известно, куда мы отправились, да мы еще с десяток раз спрашивали дорогу к убежищу Торпа. Сбежим – и сразу попадем в неприятности. Дядя взял фонарик и побежал по подъездной дорожке обратно, а я потащилась следом. Тогда я тоже не отличилась храбростью. Меня всю трясло, когда я стояла там и глядела, как дядя опускается на колени и осматривает тело. Поднявшись, он объявил, что это Ридли Торп и что он мертв, нашел телефон и вызвал полицию. Довольно быстро подъехала машина с полицейскими штата, а за ней еще какие-то. Нас долго держали в доме, а потом отвезли в Уайт-Плейнс, рассадили по разным комнатам и весь остаток ночи задавали мне вопросы. Думаю, дяде Энди тоже, потому что…

– Вы потребовали себе адвоката?

– Ни с одним не знакома. Да и дядя Энди тоже вряд ли их знает. Откуда ему знать адвокатов?

– Может и знать. Многие знакомы с адвокатами. Продолжайте.

– Вот и все. – Нэнси повернула красивые руки ладонями вверх. – Меня оставили в комнате одну, я выбралась в окно, повисела немного на карнизе и спрыгнула. Потом пробежала по переулку, позвонила, угнала ту машину и примчалась сюда.

– Вы сбежали через окно?

– Пришлось. Дверь была заперта.

Фокс хмыкнул:

– Вы разве не слышали о своем праве на телефонный звонок?

– Телефон был мне нужен только затем, чтобы спросить, на месте ли вы. Кроме вас, помочь дяде некому. Мне нужно было убедить вас заняться этим делом, и я боялась, что разговора по телефону окажется мало. Видите ли, денег у меня нет, да и у дяди тоже негусто. Наверное, я могла бы наскрести долларов сто и одолжить еще…

– О чем вы умолчали?

– Умолчала? – сдвинула брови Нэнси. – Вы насчет денег?

– Я насчет фактов. О чем вы умолчали?

– Как, ну… Ни о чем. Честно, я все вам рассказала, ничего не тая. Я ведь упомянула об угнанной машине?

– Не про машину. Про убийство. Про случившееся прошлой ночью и про события, которые к этому привели. Каких деталей не хватает в вашем рассказе?

– Все детали на месте. – Губы девушки вновь дрогнули, тщетно пытаясь изобразить улыбку. – Понимаете, почему я просто обязана была приехать сама, а не обойтись звонком? Сейчас мы смотрим друг другу в лицо, и вам ни за что не поверить, будто я способна на бесстыдную ложь. Разве вы… Умоляю вас! Это моя вина… Во всем, что случилось, виновата только я сама…