– Что они и здесь так же успешно воюют?

– Успешно? Гм… – посол покатал по лакированной поверхности стола шестигранник карандаша. – Я тоже считал, что демонстрации и митинги – это дело русских, но потом разубедил сам себя.

– Я давно утверждал, что президент ошибается в заигрывании с русскими. Скоро он поймет свою ошибку. А как ведет себя сосед русских сэр Креппс.

– У британского посла хорошие отношения с советскими дипломатами – добрососедские. Соседи – живут же через дорогу.

Бентон понял, что расколоть и развернуть посланника против президента ему не удастся.

На следующий день он встретился с главным полицейским Ирана Хосровом Хаваром. Старые приятели обнялись, похлопали ладонями по спинам, дипломатично расцеловались щеками.

– Ну, ты и даешь, остановил процесс – совсем не изменился. Наверное, жены хорошо греют молодыми телами, не иначе.

– Ты прав, Джон, – красавицы они у меня, работящие, заботливые, – после этих слов он взял приятеля под руки и потащил в женскую половину дома. – А вот ты сдал. постарел.

– Дела, дела! Они собаками все время гонятся, но я не убегаю от них, а борюсь с ними. Дела позорного нет, и только бездействие позорно.

Скоро они оказались у жен хозяина.

– Я привел вам дорогого гостя из далекой Америки…

– О, Джон Бентон!

– Джонни!

– Мистер Бентон!

Все три жены узнали старого знакомого и друга мужа – американца, который в прошлом не раз бывал у них в доме.

После обеда хозяин предложил американцу сыграть в бильярд. Они прошли в просторную биллиардную комнату, по середине которой стоял стол, обтянутый зеленым сукном.

– Разбивай ты, – предложил Хосров Ховар.

– Это будет мой первый удар по русским!

– Давай, давай бей…

Джон взял кий, прицелился и ударил по острию треугольника, собранного из шаров. Они с грохотом разбежались, но ни один не угодил в лузу. Все присоседились, словно прилипли к бортам. После этого Джон кисло по-змеиному заулыбался.

– Ха-ха-ха… А я ударю по британцам.

Хозяин прицелился и сразу клапштосом – ударом в центр битка, плотно прижавшего к борту недалеко от средней лузы, загнал его туда, куда намечал.

– Это мой первый удар по хищным англичанам, – громко засмеялся Хосров Хавар…

В первую декаду ноября в иранскую столицу из Нью-Йорка прибыл крупный акционер и один из членов правления фирмы «Денавар-компани» мистер Сейполл, который в тот день под вечер встретился с Бентоном.

Весь Тегеран притих после шумного дня, погруженный в тишину и мрак. Тихо и монотонно чеканил секунды потускневший от времени бронзовый диск длинного маятника напольного хронометра. Каждый час он отбывал громким колокольным звоном пришедшее, а скоре уходящее в прошлое время.

Два кожаных кресла, столик между ними, на нем кофейный прибор, коробка с пастилой, ваза с фруктами и недопитая или уже наполовину распитая бутылка коньяка.

Разговор велся откровенно. И чем больше уменьшалось в бутылке пахучего и крепкого напитка, тем сильнее развязывались языки.

– Ты встречался с Луисом? – спросил Сейполл у Бентона.

– Да, но его не разговоришь.

– Что он рассказал о русских?

– Ведут себя нормально. Симпатии иранцев на их стороне. Они плотно и крепко уже утвердились на севере страны. С англичанами дружат, – отрапортовал Джон.

– Ну, теперь о мазандаранской нефти можно забыть. Концессии на северную нефть нам мог дать только шах. А как немцы? – неожиданно резко развернул тематику Сейполл.

– Мне, кажется, они струсили. Советская контрразведка здесь представлена большими силами. Ее мощь чувствуется. Она плотно работает с британцами. Вообще я перестал понимать рузвельтовскую политику. Он заставляет нас больше раскошеливаться, – гневался Бентон.