Жертва всегда найдёт виноватого. В её мире всегда есть кто-то, кто сделал больно, кто обидел, кто подвёл, кто не дал, не понял, не помог. Жертва всегда смотрит наружу. Она не ищет ответы внутри, потому что там – зона боли, вины, сложных решений. Она ищет объяснения во внешнем. Начальник не дал шанс, родители не поддержали, система не справедлива, партнёр не заботится, друзья не понимают. И всё это звучит разумно. Иногда даже справедливо. Но правда в том, что даже самая объективная несправедливость не даёт человеку права оставаться в роли жертвы. Потому что эта роль парализует.

Человек в позиции жертвы не просто испытывает страдания. Он перестаёт быть субъектом. Он превращается в объект, с которым происходят события. Он не действует – с ним действуют. Его неудачи – не его ошибки, а последствия чужих решений. Его боль – не его ответственность, а результат чьей-то черствости. Его бездействие – не лень, а вынужденная остановка. Всё, что происходит, оказывается за пределами его воли. И самое страшное – он верит в это. Он искренне уверен, что ничего не может изменить. И в этом – его трагедия.

Мышление жертвы – это система взглядов, в которой человек лишает себя ресурса. В ней нет внутренней силы, потому что вся энергия уходит на оправдание собственного бессилия. И чем дольше человек живёт в этой системе, тем глубже она пускает корни. Он начинает искать подтверждение своей жертвенности. Он выбирает истории, в которых всё подтверждает: «мне не повезло», «мне не дано», «меня не любят». Его сознание становится фильтром, который отсеивает всё, что не укладывается в картину страдания. Даже когда появляется шанс, жертва откажется от него. Потому что он разрушает её идентичность.

Привычка быть жертвой начинается с малого. С недовольства, которое не получает выхода. С обиды, которая остаётся непереработанной. С страха, которому дают власть. С бездействия, которое называют вынужденным. Она накапливается, как пыль под ковром. И однажды становится частью личности. Человек уже не может вспомнить, когда он перестал выбирать. Он живёт в мире, где всё уже решено – не им. И каждый новый шаг подтверждает это. Он не ищет выхода, потому что не верит, что он есть. Он не действует, потому что не верит в результат. Он не рискует, потому что убеждён: всё закончится плохо.

Ловушка жертвы особенно опасна тем, что она часто маскируется под моральную правоту. Жертва – это тот, кто пострадал. А значит, ему должны. Понимание, заботу, поддержку, компенсацию. Он получает симпатию окружающих, сочувствие, внимание. И это становится внутренней валютой. Жертва обменивает инициативу на сочувствие. Но цена слишком высока. Потому что никакое сочувствие не компенсирует потерянную силу. Никакая поддержка не заменит возможности действовать. Никакая жалость не вернёт чувство опоры на себя.

Человеку, который долго жил в роли жертвы, сложно выйти из неё. Потому что она становится не просто установкой, а частью идентичности. Попытка выйти из неё воспринимается как предательство самого себя. «Если я перестану жаловаться, кто меня заметит?», «Если я начну действовать, а у меня не получится?», «Если я признаю, что мог поступить иначе, что скажут окружающие?». Эти страхи прячутся глубоко, но именно они удерживают человека в прошлом. Они не дают сделать шаг вперёд, потому что впереди – неизвестность, ответственность, боль роста. А в роли жертвы – всё знакомо, понятно, безопасно.

Парадоксально, но именно выход из роли жертвы требует признания боли. Не вытеснения, не отрицания, не оправданий, а честного признания: да, мне было больно. Да, меня ранили. Да, меня не поняли. Да, мне было тяжело. Но теперь я выбираю жить иначе. Я больше не хочу оставаться в этом. Я признаю, что в прошлом мне причинили боль, но не позволяю этой боли определять моё будущее. Это и есть ключевой момент – когда человек отделяет боль от идентичности. Когда он говорит: «Это произошло со мной. Но это не я. Я – больше, чем моя боль. Я – больше, чем моя история».