«Как приятно иметь возможность – вот так взять да и истратить восемь тысяч пятьсот рублей. Как приятно иметь почти сто тысяч в месяц, – думала Таня. И вдруг к ней пришла и вовсе странная мысль: – Деньги – это нужно, но деньги – это страшно. Деньги отрезают людей друг от друга. Вряд ли можно договориться с человеком, который втрое беднее тебя… Казалось бы, фигня – сто тысяч или тридцать пять тысяч… Да еще квартира. У меня двушка в собственности, а ей еще с бывшим бодаться надо за долю. Так что получается, что у нее вся формула жизни другая, а значит, и мозги другие… И душа тоже. Хотя кто знает, что такое душа?» Но за этой мыслью пришла и другая. «Если мой загадочный благодетель Валерий Васильевич дает мне полсотни в месяц просто так, ради какого-то странного каприза, – значит, что он получает о-го-го сколько. Наверное, пол-лимона самое малое. Чтоб вот так легко выкинуть полсотни. А значит, он прав, что не хочет со мной встречаться. Мы не сможем по-настоящему понять друг друга… Или сможем? Не знаю».

Но эти ее размышления прервал слесарь:

– Хозяйка! Готово!

Три раза попробовала новые замки. Потом пошла в комнату, где жили Карина и Данилка, быстро собрала всё их барахло, вынесла из квартиры, поставила около двери и пошла пить чай.

«Хирургия! – шептала она. – Больно, трудно, но необходимо. Операция может быть неудачной. Даже фатальной. Это уж как повезет. Но без операции – точно смерть».

Она сидела в коридоре на табурете и безо всякого волнения слушала, как Карина колотится в дверь, как орет, рыдает, угрожает, умоляет, как потом вызывает полицию, как полицейские спрашивают: «А вы зарегистрированы по данному адресу? Понятно… Тогда только через суд. У вас есть доля собственности в данной квартире? Нет? Э-э-э… Она ваша сестра? Договаривайтесь как-нибудь. Покажите паспорт. Ага… А там кто живет, по месту вашей регистрации? Бывший муж? Договоритесь с ним как-нибудь. Извините. Ребенок в школу рядом… Понятно. Беда. А что делать? Ничего мы тут сделать не можем».

Таня почувствовала, что ей не стыдно, не грустно, не жалко, не страшно. Ей никак. И ей совершенно без разницы, где Карина будет ночевать и в какую школу пойдет Данилка.

Однако в тот же вечер Таня отнесла заявление в полицию. Что ее единокровная сестра, имя-отчество-фамилия, неоднократно угрожала ей физической расправой. Это на всякий случай, если Карина соберется ей морду бить или мужиков своих приведет.

Первые недели она проходила по двору, озираясь, и с опаской выходила из лифта. Но Карина оказалась совсем никчемной теткой. «Нулевой ресурс, – поняла Таня. – Нет даже крепкого парня, чтоб сестре-сучке пригрозить».

Потом вообще об этом забыла.

Завелся у нее человек. Кстати, тоже из читателей. Но – как-то так. Ни то ни сё. А потом и вовсе мимо. Хотя пару месяцев пожили. Он чуть-чуть предложение не сделал. Даже, можно сказать, уже сделал. Но потом отбежал.

А в библиотеке ее вдруг двинули на заведование. Она отказалась. Подсчитала: сейчас у нее сорок чистыми плюс пятьдесят от Валерия Васильевича, итого девяносто. А завбиблиотекой у них получает восемьдесят пять. Всё равно на пять меньше, а гемора на миллион: отчеты, доклады, бегать на ковер в районную управу – зачем?

Много времени прошло, и она всё думала – когда же это кончится. Но оно не кончалось. Валерий Васильевич, судя по регулярности переводов, был жив и от своего слова не отступался.

Все-таки она решила ему позвонить.

Он как будто даже и не удивился. Может, даже обрадовался. Пробурчал что-то вроде «давненько, давненько… я уж и надежду потерял…» Но весело так пробурчал, приветливо. Три минуты поговорили о разном. Погода, книги, чуточку о политике. Потом он спросил: