Поэтому писателю Ивану Фадеевичу Обскому за роман «Петербургские анекдоты» решением Литературного фонда была присуждена премия Обского.

Он поначалу хотел отказаться. «Обский, лауреат премии Обского? Обский-раз, Обский-два, и никто не разберет, где какой! Ну что за анекдот, право слово!»

Но друзья уговорили. «Во-первых, известность. Во-вторых, деньги. В-третьих, Жанчик, ты же любишь анекдоты?»

«Люблю!» – согласился он.

Она ему очень редко звонила сама. Обычно он ей звонил. Почти каждый вечер, не меньше пяти раз в неделю, всё было много раз подсчитано – он садился в кресло, зажигал торшер, брал книгу, пролистывал одну-две странички, сладко потягивался и брал с книжной полки заранее положенный туда телефон.

Они разговаривали по часу, иногда дольше.

Он звонил ей сам еще и потому, что calling party pays, у него с деньгами был полный порядок, а ее напрягать не хотелось. Он был, по его собственным словам, финансовый везунчик. К черту подробности, но деньги были.

Он был разведен уже более года и неторопливо жил один в удобной двухкомнатной квартире почти что в центре и два раза в неделю ходил в свой институт, но особо не перемогался в смысле карьеры, чтоб, к примеру, докторскую защитить и стать завотделом, – поскольку, как он говорил друзьям и самому себе, «не там был главный источник дохода».

Впрочем, ладно, вот вам – от двух бабушек он получил в наследство квартиры, которые сдавал. Но даже не в том дело! Его папаша еще в девяностые на два ваучера и какие-то жидкие сбережения приобрел, вы не поверите, одну десятую процента – да, я не оговорился, именно так, одну десятую долю процента – акций какой-то чудновато-молодежной компании, которая теперь стала важным игроком на русском рынке, так что эта 0,1 %, деленная на всех папашиных наследников – то есть на него, маму, брата и незаконную сестру, – давала более чем достаточный доход.

А она была незамужняя редакторша в каком-то дышащем на ладан журнале. В каком-то – не потому, что он не запомнил названия, а потому, что она часто переходила с места на место. То ли журналы закрывались, то ли она не уживалась, неважно. Она так и говорила: «Я – редакторша в некоем жалком журнале. В каком? Да какая разница? Вы что, хотите пригласить меня замом главного в “Космополитен” или “Форбс”?»

Она любила пошутить – в том числе и сама над собой. Самоирония – очень важное качество. Напрямую связано с интеллектом, кстати говоря. Да, она была умная в обоих смыслах – и знала много, и понимала еще больше. Душой понимала человека. Умела слушать, сочувствовать. Задавала точные вопросы. Подробно рассказывала о себе. Ни разу он не слышал, чтобы она говорила просто так, впустую, некстати и ни о чем. Их разговоры всегда были наполнены содержанием и смыслом – настолько, что он иногда записывал в блокнот, о чем они говорили.

Познакомились они чуть более года назад, на вернисаже. Какой-то приятель приятеля их познакомил. Почему-то они сразу обменялись телефонами. Вернее, он попросил, а она согласилась. Наверное, она ему сразу понравилась. Но – чем? Загадка.

Ну да, умная, обаятельная. Не сказать чтобы красивая, но очень миловидная. Да мало ли умных, обаятельных и миловидных женщин? Они, кстати, вживую виделись раз пять, не больше, – и всякий раз почти случайно: на выставке, на презентации, на фуршете. Он сначала приглашал ее пообедать, прогуляться, пойти в театр – но она всякий раз вежливо и необидно – то есть убедительно, по уважительным причинам – отказывалась… Так что он скоро оставил эти попытки. Однако по телефону она разговаривала с ним подолгу и, кажется, с удовольствием. А для него это стало чуть ли не главной частью его любовной жизни в этот год.