–Дядя Миша! Ты по Москве можешь ездить с закрытыми глазами!

–А на хрена мне их закрывать,– я и так ничего не вижу.

Он был почти слеп. С трудом видел контуры отдельных зданий. Как ориентировался, выбирая дорогу, понятия не имею. Деньги и те по причине слепоты определял на ощупь: пропустит купюру меж пальцев, как бы разглаживая её.

На Рублёвском шоссе, с чего начал я свой рассказ, мы очутились вот каким образом.

На Киевском вокзале я отлучился всего на минутку. Подхожу, а дядя Миша уже около машины со своей неизменной тростью с инкрустированным набалдашником, в бежевом плаще и шляпе.

–Где ты шляешься? Пассажир опаздывает,– с досадой упрекнул меня старик, пока я возился с ключом зажигания.– Жмём в Шереметьево. Чтобы сократить дорогу, слушай внимательно мои команды,– мух ловить некогда.

Естественно, я – газушку до пола и вперёд. Дорогомиловская… Кутузовский… Выскакиваем на Рублёвское шоссе. К тому времени я уже знал, что это правительственная трасса и на ней под каждым кустом прячется мент.

Я так был занят дорогой, что не обратил внимания, кого мы везём. Только на Рублёвке в зеркале заднего обозрения, я увидел нашего пассажира: здоровенный негр небрежно развалился на заднем сидении. Рядом с ним стоял “на попа” такой же большой, как и негр, ярко-оранжевый чемодан (потом дядя Миша объяснит мне, что чемодан не уместился в багажнике). И огромные губищи негра (величиной с мой кулак), и упрямые кудряшки, и ярко- жёлтый костюм на нём, и ярко-оранжевый чемодан,– всё это гляделось в моём белом “жигулёнке”, как экзотический экспонат на выставке. И это в то время, когда категорически запрещалось возить иностранцев за пределы Москвы. Мой знакомый таксист повёз, как- то двух негров в сторону Калуги. Долго ехать ему не дали: тут же тормознули и вернули, а утром в автопарке у него отобрали ”мотор” и уволили без права работать таксистом. За работу я не переживал, а вот если отнимут машину…Эта мысль даже в голове у меня не умещалась, -настолько страшна была кара для человека, с таким неимоверным трудом купившего “жигуля” (специально ездил на Колыму, вкалывал, чтобы купить “одиннадцатую” модель). Грезились и другие “брызги” от это-го рейса: например, “пришьют” что-нибудь из области шпионажа. В те времена “пришить” можно было что угодно. Не просто так,– от имени народа!

Короче, качу по Рублёвке ни жив, ни мёртв. Проклинаю дядю Мишу и прошу Господа Бога: “Если в этот раз пронесёт нелёгкая, то частным извозом заниматься больше не буду. Гори они синим пламенем,– всех денег не заработаешь”. За мыслями незаметно докатили до Шереметьева.”Ну,– думаю,– на трассе “не повязали”,– в порту возьмут,– там что не человек, то Ка-Гэ-Бэшник”. Старик-татарин не ведает, что у меня на душе творится, командует:

–Ближе подъезжай! Ближе! Видишь у него чемодан, какой тяжёлый. Кати прямо к входу… вон стеклянные двери… с фотоэлементом…

Вижу, недалеко от тех дверей молодчики стоят. ”Ну,– думаю,– поджидают”. Гладкие, с лоском на щеках, интеллигентного вида. Таких только в КГБ и встретишь. По крайней мере, спутать их с кем-то другими просто невозможно. Увидев мою машину, молодчики толпой кинулись нам наперерез. ”Каюк!”– подумал я и мысленно почувствовал холодную сталь наручников.

Пока они бежали, негр проворно вышел из машины. Стеклянные двери проглотили его вместе с чемоданом.

–Уматывайте отсюда!– в один голос закричали нам молодчики.– Сейчас Нигерийская делегация прибудет,– развернуться негде!

Не веря своим ушам, ловлю ногой газушку и до пола её, ржавую, до пола! – на всех парах делаю тягу! Не верится. что пронесло, сам закипаю от злости, набрасываюсь на старика: