– Товарищи солдаты, сержанты и офицеры!

Командирским голосом, громко и не торопливо произнёс комбат. На плацу коробками повзводно стоял батальон, а перед ним, словно сирота, одиноко повесив голову, переступая с ноги на ногу, ёжился солдат.

– Какое наказание придумаете вы этому балбесу?

Строй взорвался смехом. Было понятно, о ком идёт речь, а комбат тем временем продолжал:

– Это ж надо, офицерский состав батальона оставить без завтрака, подорвать боеспособность нашей армии! Да ты шпион!

– Засланный казачок!

Закричал кто-то из строя.

– В военное время таких, как ты, расстреливали без суда и следствия.

Не унимался старый служака.

– Дайте ему пять суток «губы»!

Опять вмешался какой-то шутник.

– Нет, лучше отпуск!

Поправил его другой, и батальон снова задрожал от смеха.

– В моей практике,

Не обращая внимания на выкрики, растягивал слова комбат,

– Дай бог припомнить, такого случая не было. Ну, костью давились. На ходу теряли штаны, набитые хлебом. Расстройством желудка не в меру страдали, но такого! Сынок!

Обратился он к солдатику,

– Поделись с товарищами опытом, как ты смог в одиночку слопать целую выварку котлет? А помер бы ненароком? Что мне родителям отписывать пришлось бы? Ваш сын геройски погиб при выполнении задания в офицерской столовой? При этих словах старый офицер, а вместе с ним и подчинённые, неудержимо зашлись хохотом. Давая время всем успокоиться, комбат выдержал паузу, а затем скомандовал:

– Батальон, смирно! Капитан Бондарёв, выйти из строя!

Обратился он к командиру роты, из которой, видимо, был солдат. Чеканя шаг, из строя вышел офицер, ниже званием и моложе годами.

– Приказываю! Рядового Волкова на время несения службы в нашей части в наряд по офицерской и…

Здесь он опять фыркнул, сдерживая смех,

– Солдатской столовой не назначать!

– Есть!

Ответил ротный.

Уже полгода рядовой Волков, это я! Где-то там, за забором нашей части, остались мои родители, друзья, моя девушка, одним словом, гражданка! До дембеля ещё пыхтеть и пыхтеть, но сейчас речь не об этом. Я хочу вам рассказать о том, каким образом оказался в таком идиотском положении. Раньше, то есть до армии, я никогда не страдал припадками аппетита, проще говоря, обжорством, да и в начале службы со мной такого не было. Наверно, правильно говорят деды, «пока мамкины пирожки не выветрились. Но потом со мной что-то произошло. Времени, отведённого для приёма пищи, мне вечно не хватало, а прятать хлеб в карманы не позволяла гордость. Думаю, поэтому во мне и накопилась голодная злость ко всему съестному. Однажды я просто не смог с ней справиться. Это произошло вчера. Итак, все по порядку. Перед вечерней проверкой меня к себе в каптёрку вызвал наш старшина Лакашин, человек в годах, живший с юмором и спиртным в дружбе и не терпевший пререканий со стороны солдат, одним словом, прапорщик. В этот раз он был в явно хорошем расположении духа, потому что шутил, пытая своего зама, старослужащего Дивненко.

– Ну, что, хохляра, признавайся, куда замыкал пять банок тушёнки с «НЗ»? Обменял, сволочь, у «сверчков» на пиво или посылкой отправил своих бендеровцев кормить?

Тот, конечно, отнекивался, божился и крестился, что знать не знает, ведать не ведает, куда проклятая свинина могла деться, лукаво глядя на старшину:

– Товарищ прапорщик, зря вы меня обижаете! Месяц назад сами докладывали ротному, что крысы три «парадки» и два бушлата сожрали, падлы. Скорее всего, тушёнкой они закусывали.

Лакашин ничего не успел сказать, так как в это время в разговор вмешался я:

– Можно, товарищ прапорщик?

– Можно Машку за ляжку, козу на возу, а всё остальное, разрешите! Понял, солдат?