Неужели мой милый, весёлый, пусть и немного деспотичный хам может быть таким?

И почему просто не рассказать мне, что происходит?

Когда мои скромные пожитки были собраны, Серёга вызвал такси. Стоя на улице, я выслушивала строгий наказ. От каждого последующего слова мне хотелось выть, кричать и нецензурно выражаться.

– Так. Сюда ты больше ни ногой. Не звони мне, поняла? Вообще про меня забудь. И съезжай со своей квартиры.

– Но…

– Снимешь что-нибудь в другом районе. В клубе пока не появляйся.

– Серёга, твою налево, ты можешь мне русским языком объяснить, что происходит? – в сердцах швырнула сумку на землю. – Или даю слово, не сойду отсюда! Ни шагу не сделаю! Пока ты мне внятно не объяснишь, что происходит.

Я взбешенно смотрела на него, на то, как он нервно грызёт незажжённую сигарету. И ничегошеньки не понимала.

– Тебя и спрашивать никто не будет, – многозначительный взгляд. Сейчас он напугал меня до седых волос, но я продолжала хорохориться.

– Ага. Не обольщайся!

Иногда я бываю слишком упрямой. И могу потягаться в этом даже с Серёгой. Он, наконец, закурил и немного успокоился. Перестал так тяжело дышать и мочалить ни в чём неповинную сигарету.

Когда подъехала машина, Серёга открыл дверь и закинул мою сумку. Приглашающий жест я проигнорировала.

– Ты дурак, да? Так ничего и не понял? Всё было зря?

Серёга пустил дым носом и выбросил окурок в сугроб.

– Нет. Не зря. Поэтому ты сейчас сядешь в машину и уедешь. Всё, меня больше нет. Понятно?

– Чего уж тут непонятного… – сжав кулаки, рассерженно шипела. – Привыкать что ли?

Я села в машину и хлопнула дверью. Меня колотило от гнева, страха и обиды. Где-то внутри, прекрасно понимала, что есть какое-то логичное и понятное объяснение всему произошедшему. Что даже не во мне дело.

Или во мне?

И я послушно уехала, оставив Серёгу одного. Как он и просил.

Чёрт!

Чашка уже начала опасно скрипеть. Я её сейчас в пыль сотру. Закрыла кран и стряхнула с рук капли воды.

Серёге позвонила лишь раз, чтобы услышать радостную новость: номер больше не обслуживается. Значит, действительно что-то произошло.

Интересно, месяц домашнего режима можно прерывать? Мне пришлось даже брать минимум заказов и пересесть на обработку и всякую лабудень. Благо Ирка периодически подбрасывала заказы.

Вытерла чашку полотенцем и спрятала её в шкаф, негромко хлопнув дверцей.

Раз уж меня так стремительно выпнули, по-другому и не скажешь, не пора ли возвращаться к обычной жизни. Ладно, про Серёгу я забыла, на какое-то время. Надежда, что он вернётся и всё объяснит была необъяснимо крепка. Не может же он быть такой сволочью? Или может?

Завибрировал телефон, и я невольно отвлеклась от противных мне мыслей. На экране маячило Иркино лицо с высунутым языком. Легка на помине.

– Да.

– Привет, Манюнь. Чего делаешь?

– Страдаю.

– Ерундой?

– Нет, просто страдаю, – я нервно улыбнулась и снова села за стол.

– Ты куда пропала? На звонки не отвечаешь.

– Я? Да никуда, отдыхала, – царапала ногтём столешницу, снова думая о Серёге.

Неужели этот засранец так и не научился мне доверять? Или это как посвящение в каком-то братстве. Нюхать порох, грызть землю, кровь лизать? Ах, да, забыла. На ладони друг другу плюнуть.

Идиотски заржав, это, видимо, уже нервное, изрядно напугала Ирку.

– Манюнь, ты чего? Разве это весело?

– Что весело? – сняла очки и устало потёрла переносицу. Я отвлеклась и совсем не слушала россказни Ирки. – Прости, всё мимо ушей пролетело. Повтори, пожалуйста.

– Вот так ты меня слушаешь, да? – возмущённый голос подруги почти заставил почувствовать себя виноватой.

– Ир, ну не будь букой.