Ну, что ж, я буду с нею в дни счастья и беды,
и, если заболею, она подаст воды.
Но дай мне, Боже, силы, чтоб я когда-то смог
сказать тебе спасибо
за тот воды глоток.
* * *
Видно, в отпуске лесорубы —
оттого осмелели лоси.
Это – лето пошло на убыль,
это значит – приходит осень.
И природа вновь засыпает,
неуютно, тоскливо, пусто,
и следы твои засыпает
золотисто-прощальным хрустом.
Но где встретились мы с тобою,
там, где высятся скалы немо,
там останется голубое,
навсегда голубое небо.
* * *
Метель такая, что не усну я,
она таранит мой дом с разбега,
она буянит, к тебе ревнуя,
швыряя в окна ошмётки снега.
И это длится не меньше суток,
и мне становится очень страшно,
когда мутнеет опять рассудок
в плену у страхов моих вчерашних.
И ветра хищен орлиный клёкот,
и след скрывается в мраке санный,
и ты, как раньше, опять далёко —
в холодном студне воспоминаний.
А что в них? Только одни потери,
да быстрый взгляд, да остывший ужин.
Они тревожны, как бег метели,
они смертельны, как ветер стужи.
Что такое наше счастье?
* * *
Ты уже дома. На кресле
джинсы повисли уныло.
Ты извини меня, если
что-то неправильно было.
Нам не везло в лотерее —
было так счастье далёко.
Я никогда не посмею
высказать даже упрека.
И ничего мне не надо,
только бы снова прижалась,
чтоб в откровенности взгляда
наша любовь отражалась.
Чтобы мы верили оба,
что попрощались с бедою,
что ветровые сугробы
станут проточной водою.
* * *
Вот сидим мы на детской площадке,
там какие-то башни, лошадки,
сыплет снег, тень ползет, как удав,
неустойчиво все, нестабильно,
и нетрезво, и очень обидно,
что мы встретились, так опоздав.
Но ты знаешь, не надо про это.
Так досадно, что кончилось лето
нашей юности. Вот и зима.
Ничего не придумаешь хуже…
А в глазах твоих – серая стужа,
впрочем, это ты знаешь сама.
Помолчим. В лед вмерзают минуты.
Я прибавил тебе неуюта,
только это совсем не теракт.
Час Быка. Демон зла где-то рядом,
и несёт диоксиновым смрадом,
и так больно, когда не контакт.
Мы с тобою, но так одиноко.
Что-то тёмное смотрит из окон,
и блестит ледяной окоём.
Снег частит, но не то, чтобы шибко,
мы, – наверное, чья-то ошибка —
та, которой себя попрекнём.
* * *
Виноград шелковицу обвил,
жарко ей от такого притула:
у растений во время любви
повышается температура.
И струит благодатный огонь
по зелёной бесчисленной рати.
Разве можно любить без того,
чтоб рассудок вконец не утратить?!
Так и мы. Это, может быть, грипп,
но симптомы неявные, робки.
Я себя ощущаю, как гриб,
на дымящейся сковородке.
Снова ночи проходят без сна —
сон куда-то в безбрежье отчалил,
но для нас наступила весна,
хоть зима ещё в самом начале.
Мир затих, напоённый луной,
Конец ознакомительного фрагмента.
Купите полную версию книги и продолжайте чтение
Купить полную книгу