Они выскочили на улицу, но сколько они не бегали между домов, Брюнета так и не обнаружили. Пару раз им казалось, что впереди шагает некто похожий на него, но во всех случаях это оказывалось ошибкой. Обескураженные, они вернулись в покинутую судя по всем признаком навсегда квартиру Брюнета, закончили обыск, отпустили понятых и понуро поехали в «контору», как они называли между собой учреждение, где работали.

Они доложили своему начальнику о постигшей их неудаче; тот не слишком этому удивился этому, а принял данный факт как должный. Он как-то грустно посматривал на своих подчиненных, словно еще зная, как с ними поступить: то ли наказать, то ли отпустить с миром, как людей, которым уже ничем не поможешь.

– Что же я по-вашему должен доложить начальству? – риторически спросил Гусарев. – Должен сказать, что бандит издевался над сотрудниками нашего управления, был совсем рядом от них, наблюдал за ними в бинокль, а то и без оного, глумился над ними по телефону, а они ничего по сути не предприняли, сносили все его поношения, как малые дети. Да, не такой работы я от вас ожидал, ребята. Может, вы выбрали не ту профессию, может, вам переквалифицироваться в кого-нибудь другого, например, в адвокатов.

Виктор и Валерий знали: на языке оперативников совет «переквалифицироваться в адвокатов» означал в лучшем случае если не полное, то частичное несоответствие служебному положению.

– Я чувствую, этот Брюнет еще попортит нам нервы. Очень странно он себя ведет. Вы обратили внимание?

– Обратили, – от имени их двоих ответил Виктор.

– Чутье подсказывает мне: в ближайшие дни его вряд ли обнаружим, скорей всего на некоторое время он ляжет на дно, будет ждать, пока поднятая им буря не утихнет. Можно не сомневаться, что надежную берлогу для этого он приготовил заранее, иначе не вел бы себя столь нагло. Что нам остается, как вы полагаете?

Новиков и Некрасов пристыженно молчали, ожидая услышать самое настоящее откровение И оно прозвучало:

– Надо собирать информацию о нем, все, что только можно, любую мелочь, даже если она относится к эпохе, когда он сидел на горшке или ходил в коротких штанишках в детсад. Теперь мы знаем его настоящее имя, так что собирать сведения будет легче. Плюс у нас есть этот Волков. Его тоже как следует надо бы изучить. И обязательно еще раз как следует потрясти, он должен выложить о Брюнете не только что знает и помнит, но что что забыл и не знал. Может, обнаружится какая-нибудь ниточка, малюсенькая зацепочка. Никогда неизвестно, что может привести к цели. Вы поняли?

– Да, – по очереди ответили Некрасов и Новиков.

Гусарев также по очереди посмотрел на каждого из них, затем на часы.

– День был тяжелый, можете сегодня отдохнуть. А завтра приступайте. Только помните, у вас очень мало времени.

Они вышли из здания управления и смешались с густой вечерней толпой. Настроение у обоих было такое подавленное, что даже не хотелось разговаривать. А потому несколько минут они шли молча.

Первым нарушил молчание Новиков.

– Пошли в подвальчик, – предложил он. – Самое время напиться.

«Подвальчиком» они называли пивбар, который в самом деле располагался в подвале в нескольких кварталах от МУРа. Место было довольно злачное, там можно было встретить в большом количестве самый разнообразный сброд: вышедших недавно из тюрьмы рецедивистов, торговцев наркотой, а также другие разновидности человеческой мрази и порока. Но это было единственное место, где можно было дешево утолить вдруг возникшую жажду. Но если бы кто-нибудь из завсегдателях этого почтенного заведения однажды бы узнал, в каком ведомстве получают зарплату их соседи по столику, не исключено, что им бы не поздоровилось.