У Мансура язык прилип к небу:

– Товарищ контр-адмирал мы не стреляли из пушек. Мы стреляли только по каналу СБД.

Адмирал сделал сердитое лицо:

– Как это не стреляли? Вон «Мелвил» отскочил на сколько. Смотри – он показал на точку едва видную на горизонте – ты чего это капитан-лейтенант, решил третью мировую войну развязать, без разрешения сверху. А зачем нам тогда нужен Верховный главнокомандующий, Генеральный штаб и прочие штабы? Если каждый летенант паровоз и рулит куда хочет.

– Товарищ адмирал, разрешите доложить!

– Не разрешаю – махнул Сатулайнен рукой и внезапно усмехнулся – ты это там у себя разбирайся, а то знаешь, какой шум будет уже сегодня. Мне нужны объективные данные, как это могло получиться. Вон американский адмирал на связи висит и просит больше не стрелять по «Мелвилу». А ты говоришь, что не стреляли – и он опять усмехнулся и даже вытер слезу рукой – хотел в глаза тебе посмотреть и лично убедиться врешь ты или нет.

На ходовом засмеялись и командир корабля и вахтенный офицер и штурман и даже, находившийся рядом с командиром заместитель командира по авиации.

– Иди разбирайся и чтобы больше не стрелял. Понял? – махнул рукой адмирал и отвернулся к иллюминатору.

– Так точно понял – ответил Мансур и побежал бегом в КПС.

По пути Мансура перехватил командир корабля:

– Мансур Умарханович. Ты пену там не гони. Разберитесь как следует. Мне важно знать, что произошло.

– Понял товарищ командир, постараемся разобраться.

В КПС-е уже члены комиссии закончили работу. Флаг РО посмотрел на часы, и сказал:

– Пока все, товарищи. Завтракаем, и после завтрака собираемся в 10 часов в моей каюте. Вопросы есть?

– Нет – пожали плечами командир Мансур и флагсвязист.

По очереди вышли из КПСа.

Флагманский связист задержал Мансура в коридоре:

– Ты Мансур не спеши делать выводы. Сначала надо все проверить. Внутренне я понимаю, что не может быть, но проверить- то надо – его слегка узковатые корейские глаза излучали тепло.

Мансур пожал ему руку и побежал в каюту мыть руки, бриться, приводить себя в порядок. В коридоре командиров боевых частей его ждали, взволнованные Кузьма Гусаченко и Женя Гвезденко.

– Ну что решили? – спросил Мансура Гвезденко – кто виновен?

– Да ничего не решили. Виновные однозначно уже мы – ответил Мансур, открывая дверь – зайдите ребята потом. Я приведу себя в порядок, позавтракаю и потом поговорим. До 10 часов время еще есть.

Кузьма немного задержался:

– Мансур, там в орудиях и зенитных автоматах есть механические и электрические предохранительные цепи. Оно не может само просто так стрелять, ни при каких обстоятельствах.

– Я догадываюсь об этом – ответил Мансур, сбрасывая с себя курточку и майку – не может быть другого.

– Ладно, Мансур, давай умывайся. Не буду мешать. Зайду позже, а пока пойду на автоматную и позанимаюсь спортом – сказал, махнув рукой, Кузьма Гусаченко и закрыл за собой дверь.

Мансур привел себя в порядок и пошел в кают-компанию. В кают-компании за его столом сидел и пил чай, улыбающийся начальник химической службы Сергей Огнинский. За соседним столом пил чай командир БЧ-2 Бондаренко.

Когда Мансур сел за свой стол, то Сергей громко продекламировал ему стихи:

– Матрос по тревоге на пост прибежал,
– Ногою случайно на кнопку нажал,
– С ревом, ракета куда-то ушла,
– И миноносцу, полборта снесла.

Мансур улыбнулся, и сев на свое место, сказал:

– В принципе Сергей, все правильно. Только нам повезло, что надстройку на Мелвиле, все же не снесло.

– Огнинский, перестаньте юродствовать. У нас ничего просто так, не может, само выстрелить. Вы лучше своими противогазами занимайтесь. Мы сами разберемся со своими проблемами, а вы пока пишите, свои похабные стишата – из-за своего стола сказал Сергею, сидевший там Бондаренко.