– Ма-ма-макдональдс? – повторила Котёночкина и начала стекать по креслу под стол, готовая разреветься от внутренней паники.

  Лицо Аарона Эрнестовича потеряло всякое благодушие, кажется, он тоже был близок к панической атаке, а ничто так не пугает подчинённых, как боящееся начальство. А босс боялся! Наверняка ему не приходилось раньше убивать ни в чём неповинных Котёночкиных, но и Котёночкиной ни разу не приходилось убегать от боссов, охваченных маниакально-депрессивным психозом или ещё каким-нибудь, не менее опасным состоянием.

  – Невыносимо! – взревел Абалденный и ринулся в кабинет, широко шагая и размахивая на ходу руками, что выдавало крайнюю степень волнения. Он ещё добавил несколько слов на французском, но этого языка Лиля не знала и именно в этот момент собственное незнание посчитала за лучшее. Может, в этой короткой фразе босс описывал медленное и зверское убийство ассистентки ассистентов Лилии Михайловны Котёночкиной, а таких деталей она точно знать не хотела. 

4. Глава 4

  Аарон Эрнестович сидел за своим огромным рабочим столом из натурального дерева, не замечая, как едва постукивал пальцами по тёплой, отполированной поверхности, будто играл на фортепиано. Если приглядеться, можно было с уверенностью сказать, что «наигрывал» этот образованный и разносторонне развитый человек «Симфонию номер пять» Бетховена, про которую сам Людвиг говорил: «Так судьба стучится в дверь».

  Судьба Аарона Эрнестовича сидела на краешке стула напротив него, их разделял только письменный стол, что в пересчёте на человеческие шаги не больше пяти – это если считать в шагах Лилии Котёночкиной, которая и была назначена судьбой на сегодняшний день, а если в шагах Аарона, то всего три.

  Котёночкина Лилия Михайловна уложила руки на колени, как примерная воспитанница Воскресной школы при монастыре Святой Марии Магдалены, и смотрела во все глаза на собеседников, вернее, на одного из них – Аарона Эрнестовича, испытывающего в данный момент чувство неловкости и находящегося в глубокой задумчивости.

  В первое мгновение Лилия показалась Аарону Эрнестовичу девушкой приятной во всех отношениях. Это была блондинка, вероятно, натуральная, судя по бледной коже лица и голубым глазам. Её типаж можно было бы отнести к скандинавскому, однако, известная миру холодность в облике Лилии отсутствовала.

  Губы и брови Лилии Михайловны были натуральными, не выдающихся размеров и форм, что внушало оптимизм. Кинув быстрый взгляд ниже шеи – а Аарон был воспитанным мужчиной, напрямую разглядывать грудь женщины не мог себе позволить, – он не без удовольствия отметил, что вырез на блузке Лилии был более чем скромным, и надутые шары оттуда не выпрыгивали.  Честная полторашка – довольно отметил про себя мужчина.

  Аарон Эрнестович предпринял робкую попытку ухаживания и тут же столкнулся с почти непреодолимыми трудностями. Лилия Котёночкина испуганно хлопала глазами, стояла по стойке смирно, нервно подёргивая то плечом, то ладонью, то левым глазом, словно подмигивая собеседнику.

  Видимо, а Аарон не был в этом уверен, приглашение в оперу прозвучало слишком фамильярно для пяти секунд знакомства. Лилия смотрела с ещё большим ужасом и начала ёрзать и пятиться на стуле, как краб в состоянии алкогольного опьянения. Предложение же посетить Макдональдс и вовсе шокировало трясущуюся Котёночкину, и Аарон почёл за лучшее удалиться в кабинет.

  Как ухаживать за девушкой из народа, Аарон Эрнестович Абалденный не имел ни малейшего представления. Что они смотрят, едят, о чём разговаривают?

  Женщины в жизни Аарона занимали много места, но место это было строго оговоренное, а женщины систематизированы. Была, теперь уже можно сказать в прошедшем времени, Тагуи – сначала в качестве друга, потом… она просто была. Были «случайные» связи, которые оказывались в орбите Аарона Эрнестовича вовсе не случайно, а после тщательного предварительного отбора специально обученными людьми. Невозможно представить, чтобы какая–то женщина проникла в места, где проводили досуг люди уровня Абалденного, без рекомендаций и проверок. Проверялось всё, от здоровья до возможного бизнес-шпионажа.