Их идея была проста: у меня огромные лаборатории, куча химикатов и возможность их списания. А значит – есть возможность изготовления или “льда”, или синтетической “пыли”, аналогов дорогих наркотиков естественного происхождения. У них – деньги, возможности и, в первую очередь, желание. Они были предельно честны: если откажусь я, не откажется начальник лаборатории, так что все равно добьются своих целей, просто с чуть большими расходами.

       Честно говоря, никаких “высокоморальных” принципов по поводу наркотиков у меня не было, но была одна идея… ее никто не позволил бы проверить на людях, а подопытных животных мне не хватало. Мы заключили договор, по которому треть поставляемого товара будет состоять из вещества моей разработки, первые партии я поставлю бесплатно, для эксперимента.

       И понеслось. Еще за два года мое вещество потеснило на местных рынках всю синтетику и практически низвело до нуля продажи самых убойных вариантов. И нет, я не был благодетелем, но согласитесь – невыгодно создавать яд, который убьет покупателей. Выгодно сделать их здоровыми и привязанными только к нему. Поэтому мой фазис не только не убивал употребляющего, напротив, бактерии-симбионты даже улучшали жизнь наркомана. Жаль только, что гибли помощники моментально, буквально через пять-шесть часов после приема. Но у тех, кто употреблял регулярно, налицо были улучшения – здоровела кожа, подлечивались внутренние органы, проходила болезненная тяга к другим наркотикам. Им хотелось уже только фазиса. Опять-таки не настолько, чтобы люди убивали за него, просто жизнь их становилась безрадостной. А совсем крошечные изменения в физиологических процессах высшего примата позволяют модернизировать его восприятие алкалоидов и опиатов так, чтобы их действие было практически полностью нейтрализовано. То есть при операции человек, конечно, получит обезболивающий эффект, но не полностью. А от употребления – минимальный эффект, без всякого типа приходов и прочего.

       Кэнон и его люди осуществляли силовое прикрытие всех операций, постепенно в “бизнесе” оказалась вся инженерная рота. Без них, пожалуй, пришлось бы тяжело – на нас пытались выйти все конкуренты. Как же так – вроде простая формула, а синтезировать не выходит! Надо найти разработчика и заставить работать на себя. Вот только вместо разработчика или банды себе подобных – находили полсотни замотивированных деньгами профессиональных солдат, каждый из которых за два года скопил сумму денег, равную окладу за десять-пятнадцать лет. На этом, как правило, все наезды заканчивались, а залетные господа пополняли собой компост на опытных полях.

       К моменту наступления D-дня в нашем дружном коллективе как раз начался разлад. И причиной его была банальная человеческая жадность. Формально все доходы делились на три части, после оплаты общих накладных расходов – выплаты солдатам, моим помощникам и шефу лабораторного комплекса, мэру и паре ребят в больничном комплексе. Вот только во всей этой схеме все более непонятной становилась роль Шамаила. В начале предприятия он обеспечивал доступ к ресурсам, но сейчас в этом отсутствовала какая-либо необходимость, мы торговали только фазисом. Контакты с мэром были налажены и у Кэнона, так что посредник нам был не нужен. Без помощников из больничного комплекса и так бы неплохо обошлись, часть моих людей была готова взять на себя дополнительные функции.

       Назревал конфликт, и провоцировал его как раз сержант, который как организатор доставок и разборок нес на себе наибольшую нагрузку. Нет, не подумайте, мы были не настолько жадны и неблагодарны, чтобы выкинут Сэма из бизнеса. Но ему было предложено взять на себя или более широкие полномочия, или урезать свою долю до уровня вклада в общее дело.