Вечерело. Надвигалась страшная буря. В десять часов раздался первый раскат грома, и мы все пошли укладываться спать. Моя маленькая кузина легла спать в комнате своих родителей, поэтому я осталась одна наедине с Клариссой и сразу же притворилась спящей, хотя сама сквозь полуприкрытые веки очень внимательно наблюдала за всем тем, что она делала. Кларисса заперла дверь в спальню, открыла свою сумку и положила всё её содержимое в шкаф, тщательно скрыв под кипой белья столь знакомый мне удивительный футляр, так же как и книгу, за чтением которой я её видела раньше, и я тотчас же решила воспользоваться моим пребыванием за городом, чтобы поближе ознакомиться с этими объектами и тщательно их изучить, после чего Кларисса просто вынуждена будет мне во всём признаться, сама рассказать о своих тайных радостях, добровольно, без принуждения и угроз. Я горда собой, чувствуя, что моя хитрость её удивит, убедит и вынудит раскрыть подробности её тайной страсти без всяких увёрток. Моё любопытство росло, и не знаю почему, я испытывала от происходящего какое-то особенное удовольствие.

Буря взорвалась. Раскаты грома непрерывно следовали друг за другом, и я сделала вид, что очень испугалась. При первой же вспышке молнии я выпрыгнула из своей кровати, прибежала в постель Клариссы, и прижавшись к ней, стала дрожать всем телом, как будто бы от страха. Я умоляла её обнять меня, говоря ей, что моя мать всегда так делала, когда случалась буря. Кларисса не возражала и уложила меня в свою постель, обняла и стала ласкать… наши тела переплелись в объятиях, и я прижималась к ней изо всех моих сил, страстно и нежно одновременно. При каждом всполохе молнии я ещё сильнее буквально вдавливалась в её тело, Кларисса же обнимала меня скорее машинально, с добротой, но не так, как того желала я, ведь мне уже было к тому времени известно, как действовать в такой ситуации, чтобы добиться большего.

Жар тела Клариссы проникал в меня и разливался во мне необыкновенным образом. Я скрывала моё лицо между её твёрдых и нежных, как персики, грудей. Неведомая мне доселе дрожь пробегала вдоль моих членов, однако я по прежнему не осмеливалась дотронуться до того, чего так желала. Я была готова ко всему, но мне самой не хватало мужества проявить инициативу. Внезапно я почувствовала боль, которая стала нарастать у меня внизу живота. Я не знала, что это могло быть, и застонала. Кларисса стала меня ощупывать, не понимая, что произошло, и я направила её руку вниз моего живота, показывая место, где я испытывала болезненные ощущения. Я заверила Клариссу, что боль уменьшается, когда я чувствую там жар её руки, и что она полностью исчезнет, когда она мне разотрёт и погладит это место. Хотела бы вам сказать чистосердечно, что Кларисса не могла не догадаться о моих намерениях. Прикосновения её рук были, впрочем, довольно механическими и вялыми, она в них не вкладывала никаких чувств, я же продолжала обнимать Клариссу, сжимала её плечи, мои руки заключали в тюрьму её бюст, и понемногу я почувствовала, что другие чувства стали захватывать Клариссу.

И вот уже её рука стала ласкать меня с нежностью, но по прежнему немного застенчиво, хотя даже такими ласками я достигла поставленной мной цели. Кларисса шла к ней с некоторым колебанием, она была такая же робкая, как и я, но мне даже эти боязливые ласки, между тем, причиняли несказанное удовольствие. Я чувствовала, что желания Клариссы начинают пробуждаться, но воздержалась от того, чтобы признаваться ей, что её ласки возбуждают меня и приносят мне временное облегчение от моей боли. И, в действительности, это было ощущение, которое знакомо любому человеку, познавшему руку другой персоны на вашем теле в самых его интимных местах!