Саймон взглянул на меня и слегка улыбнулся уголками губ. Его лицо казалось бледнее, чем обычно, и даже в этой улыбке пряталась какая-то тоска. Он молча указал на соседнее кресло, предлагая сесть. Я устроился рядом, вытянув ноги и наслаждаясь комфортом.

– Сегодня ты чем-то удивительно доволен, – заметил брат, слегка прищурившись.

– Это редкость, не так ли?

Ему удалось улыбнуться шире, но глаза оставались по-прежнему задумчивыми и печальными.

– Почему тебя не было на ужине? – спросил я, решив сразу перейти к делу.

– Не голоден, – коротко ответил Саймон, снова отводя взгляд.

– Ты который день ничего не ешь, – настаивал я. – Что происходит, брат?

Саймон всегда был хрупким и болезненным, и теперь его замкнутость и отсутствие аппетита всерьез волновали придворных лекарей. Они шептались, опасаясь, что слабость может перерасти в серьёзное заболевание.

– Ты переживаешь насчет помолвки? – предположил я, осторожно подбирая слова.

Саймон молчал, глядя в пустоту. Его пальцы машинально перебирали края страницы, но казалось, он забыл, что держит книгу.

– Ты говорил с королем? – спросил я.

– Да, – отозвался принц неожиданно резко. – Я сказал ему, что не хочу этой помолвки.

Эти слова застали меня врасплох.

– Но я думал, ты будешь рад новой семье, – удивился я. – Ты всегда мечтал о романтике. Не так давно мы обсуждали фрейлин твоей матери…

– Она – не фрейлина, – холодно перебил он, и в голосе послышалось нечто непреклонное. – И я не намерен связывать свою жизнь с килосийкой.

Слова принца повисли в тишине, и я вдруг понял, что дело не просто в капризах или страхе перед будущим. Я усмехнулся, немного недоверчиво глядя на брата.

– Это не ты ли утверждал, что килосийки – чуть ли не самые красивые женщины во всех королевствах?

Саймон на мгновение отвёл взгляд, словно смутился от моих прямых слов.

– Это я говорил о красоте, а не о помолвке, – отозвался он с лёгким раздражением, но в его голосе сквозило больше усталости, чем досады.

Я молча кивнул, понимая, что дело здесь совсем не в девушке, а в самой идее брака с представительницей Килоса. И всё же, я не мог не поддразнить его, вспоминая то, о чём, казалось, он так долго мечтал.

– Но ты же сам говорил, что однажды женишься на принцессе, – начал я в шутку, отмахнувшись, словно этот вопрос не стоит обсуждения. – В детстве все уши прожужжал мне по этому поводу.

Саймон вздохнул и отвернулся к окну, глядя на далекие горы.

– Это не то же самое, – пробормотал он, как будто ответ самому себе. – Отец хочет использовать этот брак, как очередной ход на своей шахматной доске. Я ведь и сам знаю, что эта свадьба ему нужна не ради меня или будущего счастья, а ради собственных замыслов.

Я нахмурился, понимая, что брат действительно серьёзно относится к своим сомнениям, и решил спросить прямо.

– Ты думаешь, что Аббас только прикидывается нашим союзником?

Саймон наконец повернул голову, и в его взгляде читалось нечто мрачное.

– Не просто думаю. Отец считает, что мятежники нашли приют у него. Это как раз тот повод, по которому Аббас будет вынужден либо выдать их, либо открыто продемонстрировать, на чьей он стороне.

– Тогда тем более стоит заключить союз, – ответил я, спокойно оглядывая его. – Если мятежники действительно скрываются под его покровительством, брак заставит Аббаса ответить за их действия. В противном случае – это чистая измена.

Саймон вздохнул и снова отвернулся, опершись о холодные перила балкона. Город раскинулся внизу, и в окнах домов зажигались первые вечерние огни, как яркие островки света в сгущающихся сумерках.

– Я не знаю, Джейлон, – наконец ответил он, сжимая пальцами виски, – возможно, мне просто нужно время, чтобы принять это решение.