Проснулась оттого, что рядом кто-то был. За занавесью ветвей слышались осторожные шаги. Я отодвинула тонкие прутья. На меня смотрел огромный волчара, застывший от неожиданности. Со страху заверещала так, что с деревьев осыпались последние листья, а птицы подняли настоящий гвалт. Волк гигантским прыжком отскочил от меня, тут же дав дёру.

– Мамочки, мамочки, – повторяла машинально, стараясь унять дрожь в ногах и руках. Я выскочила из своего убежища и за пару секунд, на четвереньках, выбралась из оврага. Мой страх стал отличным допингом. Кинулась прочь из чащи, остановившись на опушке. Дальше идти нельзя, меня могут заметить крестьяне. Весть о том, что я сбежала, должно быть, уже облетела ближайшие деревни.

Укрывшись за деревьями, надела на себя блио, который так и таскала в руках со вчерашнего вечера, повязала плащ и присела на пенёк, отломив кусок хлеба и сыра. Только сейчас хватилась, что у меня нет воды. Вот незадача, я ведь и не подумала о том, чтобы отыскать хоть какую-то флягу или бутыль.

Примерно через день пешего хода я выйду к реке. А что пить сейчас?

– Эх, будь неладно это Средневековье, – я разговаривала сама с собой, звук собственного голоса немного успокаивал, – придётся искать ручей.

Чуть углубившись в лес, но стараясь не терять из виду тракт, я пошла по направлению к Касселю, прислушиваясь, не послышится ли откуда звук журчащей воды.

Ручей отыскать я смогла ближе к вечеру, когда язык уже плотно прилип к нёбу. Напилась и умылась. Теперь встал вопрос: в чём нести воду? Мой побег получился слишком спонтанным и неподготовленным. Хотя, куда было деваться. Не дожидаться же, пока меня под охраной двух мужланов потащат в монастырь на краю света. Выбирать не приходилось.

Весь день двигалась по направлению к городу, однако прошла слишком мало. Лес петлял вдоль деревень, то приближаясь, то отдаляясь, и я вместе с ним. Выходить на открытую местность побоялась, неизвестно, как далеко зайдут преследователи. Сыр и хлеб кончились, голод терзал моё нутро всё сильней с каждой минутой. Натруженные за день ноги нещадно болели, подол платья и плащ то и дело цеплялись за низкий кустарник и коряги.

Мне повезло, что зима в этих краях тёплая, рискни я сбежать в мороз, сгинула бы в заснеженном лесу. А пока холод не терзал меня, днём даже было тепло, когда солнечные лучи пробирались вниз через оголённые ветки. В осеннем лесу было своё очарование. Я шла, разглядывая тёмную чащу, хоженые тропки, вдоль которых виднелись жёлтые пожухлые листики земляники. Попадались даже грибы, скукожившиеся от ночных заморозков. Я только поглядела на них, огонь мне не развести, а есть сырыми не решилась, боясь отравиться. На ночь отыскала себе прибежище в корнях огромного дуба. Великану лет, наверное, триста, подумала, когда разглядывала бугристый ствол в несколько обхватов. В таком дубе запросто можно сделать себе жилище, если отыскать дупло и увеличить его изнутри. Корни могучего древа, будто щупальца спрута изогнулись над землёй в одном месте, а под ними получилась небольшая нора, где было сухо и относительно тепло. Забилась туда, прикрыла вход несколькими ветвями. Защита плохонькая, но какая есть. Усталость и нервное возбуждение оказались лучшим снотворным, стоило мне закрыть глаза, тут же отключилась.

Проснулась утром от холода, за ночь подморозило, на ветках виднелся тонкий налёт инея, изо рта вырывался парок. Выбралась из своего убежища, попрыгала вокруг дерева, стараясь согреться. Хищников я ночью не слышала. Скорей всего, пока они сытые и к деревням близко не подходят.