Я плохо себе представляла, как мне всё это провернуть. И с чисто русской привычкой понадеялась на авось и счастливый случай. Впрочем, другого ничего не оставалось.

Пробравшись к кабинету, спряталась за тяжёлой портьерой на подоконнике. Ждать пришлось долго, и я основательно продрогла, в коридоре было прохладно, а от окна несло сыростью с улицы.

Мне надоело пялиться в пустоту, прикрыв глаза, облокотилась о стену. В коридоре послышался шум. Герцоги! Бруно, хмурый, поджав губы, впечатывал шаги в пол. За ним следовала Беатрис, злая и растерянная. Они прошли в кабинет, герцог закрыл дверь, с силой хлопнув. Соскользнув с подоконника, подобралась поближе и прислушалась.

– У нас был уговор, – желчно заявил Бруно, – обещали не порочить моего имени. Никогда! Я закрываю глаза на ваши похождения, но вы утратили всякий стыд.

– Вы несправедливы ко мне, – холодно ответила Беатрис, – мне не в чем каяться.

– Да?! – Взвился герцог, – в доме бургомистра на балу, не вы ли исчезли вместе с прохвостом-бароном?

– Неправда, – спокойно ответила моя мать, – в это время я с Лукрецией выходила на террасу, в зале стало слишком душно, мне не хватало воздуха.

– Ложь! Ваша подруга подтвердит всё что угодно.

– Думайте что хотите, – высокомерно парировала Беатрис.

– Не играйте с огнём, – голос герцога был тих и грозен, – у нас уговор. Коль я не могу исполнять… свой долг, закрою глаза на ваши шашни. Но! Без того, чтобы моё имя трепали во всех городах и деревнях.

– Вам не в чем меня упрекнуть. Я хорошо усвоила урок. И, коли уж речь зашла о нём, когда вы собираетесь отправить Дору в монастырь?

Молчание герцога было столь красноречивым, что я буквально увидела, как кривится его лицо.

– Послезавтра с утра. Тьяго подберёт в сопровождении охранников. Не вижу смысла более держать её здесь. Она отправится в Монтклиф.

– Куда? Это же в горах! Там круглый год зима!

– В вас проснулись материнские чувства? – Холодно рассмеялся Бруно.

– Но… Так далеко. Есть обители и поближе. Например, Лаврион, – в голосе Беатрис прорезались тревожные нотки. Неужели матушка хоть на долю секунды задумалась обо мне?

– Лаврион слишком близок к нам, – сухо ответил герцог, – я сказал, Монтклиф и решения не переменю.

– Там умирает каждая вторая послушница, не доживая и до двадцати, – глухо возразила ему женщина.

– Вам ли об этом беспокоиться. Ваш грех будет похоронен за его стенами.

– Похоронен…, – эхом отозвалась Беатрис.

Послышались шаги, и я живо взобралась на подоконник, спрятавшись за портьерой. Герцогиня покинула кабинет, прикрыла дверь и застыла в коридоре. Её чистый лоб прорезали морщинки.

– Собственно, – тихо пробормотала она, – почему бы и нет. Монтклиф. Пусть будет так, – чело её разгладилось, и она, совершенно успокоившись, пошла к себе в покои.

– Ой, спасибо, мамочка, – прошептала я ей в спину, – пусть будет так. Не угадала.

Я долго сидела, дожидаясь, пока герцог покинет кабинет. Как назло, он провёл там полночи, а выйдя из комнаты, запер её на ключ.

– Засада, – ворчала я, сползая со своего «насеста», ноги затекли и еле слушались, – ладно, повторю попытку завтра днём.

Проковыляла в библиотеку, отыскала карту страны. Долго шарила по ней глазами, водя пальцем от названия к названию. Вот он. Монтклиф! Город и одноимённая обитель. Находилась она высоко в горах. Что понадобилось служителям Басмуса в царстве льда и холода непонятно. Только мне туда совсем не хочется. Итак, не получится завтра выкрасть документы, ухожу так. Больше ждать нельзя.

На следующий день, выполнив всю работу, я стала готовиться к побегу, тогда как Тьяго подобрал двух охранников в моё сопровождение, и теперь они грузили провизию в седельные сумы.