– Господин, добрый господин, – загнусавил калека, – пожалей старого несчастного солдата. Я воевал за королеву и Отечество, а потом выкинули меня на обочину, на дно…

Юрист вздрогнул, но достал из кармана несколько мелких монет и протянул нищему. Глаза нищего вспыхнули красноватым светом, он схватил руку Найтингейла с неожиданной для его тщедушного телосложения силой и оскалился. Редкие гнилые зубы превратились в кошмарные острые клыки, которые моментально вонзились в плечо Дэниэла. Молодой юрист закричал от боли и попытался отодрать от себя бесноватого калеку. Вокруг послышались крики, свистки полисменов. В голову Дэниэла ударила вязкая душная волна дурноты. Он увидел, как нищего ударили по голове резиновой дубинкой, но тот лишь громко расхохотался, широко разинув окровавленный рот. В ушах зазвенело, и юрист потерял сознание.

***

Последствия укуса сумасшедшего нищего оказались довольно серьёзными. Дэниэл пролежал в постели почти две недели. Но что его беспокоило больше всего – ему ничуть не полегчало, стало только хуже. Надменный молодой доктор, приглашённый будущим тестем Найтингейла, с каждым днём выглядел всё более растерянным. Сама рана зажила на удивление быстро, не оставив даже заметного шрама. Но молодого юриста мучала лихорадка, боли во всём теле и ночные кошмары. А окна пришлось повесить более плотные портьеры, так как малейший солнечный лучик, казалось, усиливал боль в сотни раз.

С ним сидела Люси, которую периодически сменяла хозяйка квартиры, которую снимал Дэниэл, миссис Стилтон.

– Люси, – как-то в момент особенно сильной боли прошептал Найтинейл, – простите меня. Я так хотел сделать вас счастливой.

Девушка вскинула на жениха сверкнувший сталью взгляд:

– Милый Дэниэл, не смейте прощаться! Вы обязательно выздоровеете. Наверное, этот сумасшедший заразил вас чем-то. Его просто заперли в клинике для умалишённых. Но он-то жив! И вы останетесь живы.

Моменты мучительной боли и ломоты сменялись тяжёлым забытьём, приходили видения с участием жутких зубастых монстров, разрывающих тела своих жертв. Хруст плоти, потоки крови и снова боль, боль, боль…

Как-то вечером недели через три после происшествия к Дэниэлу заглянула квартирная хозяйка.

– Мистер Найтингейл, к вам мистер Бладхёрст. Очень просит принять.

– Я не знаю никакого мистера Бладхёрста, – прошелестел юрист. – Скажите, что я болен.

В этот момент, деликатно отодвинув миссис Стилтон в сторону, в комнату вошёл высокий импозантный господин в элегантном вечернем костюме и блестящем цилиндре.

– Тысяча извинений, мистер Найтингейл, но моё дело к вам крайне важно.

Дэниэл кивнул, и хозяйка вышла. Мистер Бладхёрст снял свой цилиндр и обратился к юристу:

– Мистер Найтингейл, прежде всего прошу меня простить, что я не пришёл раньше. Когда с вами произошло это несчастье, я был в отъезде и обо всём узнал только сегодня утром. Прошу вас меня выслушать, не перебивая. Я знаю, что вам очень плохо: мучительная боль, галлюцинации, вы не можете нормально питаться, а солнечный свет стал приносить вам невообразимые муки.

– Сэр, – приподнялся Дэниэл, – если вы знаете, чем я болен, то ради всех святых, назовите лекарство. Умоляю!

– Нищий, что укусил вас, раньше был членом нашей общины. Он не соблюдал…гм… некоторые правила, поэтому сошёл с ума, стал нищенствовать. В том, что с вами случилось, есть доля и нашей вины, мы обязались следить за своими собратьями. Приношу вам свои искренние извинения и поздравления…

Бладхёрст сделал паузу.

– Вы смеётесь надо мной, – прошептал Дэниэл. – Зачем вы пришли?

– Да, молодой человек, именно поздравления, – немного возвысив голос, повторил странный гость. – Да, вы пережили несколько неприятных моментов, но теперь вы можете войти в круг избранных. Бессмертие, сила, здоровье, власть над людьми. Нас называют вампирами, кровопийцами, упырями и прочими ничего не значащими словами. На нас даже пытаются охотиться всякие глупцы, возомнившие себя борцами с нечистью…