Вскоре после моего переезда в московскую квартиру, Лана распрощалась с Андреем по той же причине, что и я с Михаилом. Только обошлось всё без раздела имущества и ожидаемых на стороне детей. Чтобы не слышать постоянных причитаний матери по поводу изменщика зятя и избежать споров с отцом о новых порядках в стране, Лана решила переехать ко мне, так как её родители, по примеру моих родителей, свою московскую квартиру тоже сдавали. Я была рада этому обстоятельству. Находиться одной в большой квартире только усугубляло моё одиночество. Не находящая себе покоя Ланка всё-таки растормаживала моё молчаливое спокойствие. Вдвоём нам было не скучно.

– Ну, вот, вещи расставлены по местам, с жильём у нас с тобой полный порядок, а вот с работой. Что делать будем подруга? Лично я больше «на дядю» работать не буду. Открою свой кабинет, – уверенно отчеканила Лана.

И я ей поверила. С её-то темпераментом.

– Тебе в этом плане легче. Психолог может обойтись и без дяди. Мне сложнее. Учитель должен работать в школе. Я оббегала все школы, какие знала. Везде идут сокращения, но русский язык и литературу, почему-то ведут беженцы из бывших дружественных республик. И что странно, многие с очень явно выраженным кавказским акцентом.

– Не печалься подруга. Время покажет, – успокоила меня Лана.

И вот совсем скоро Мишка станет отцом, я распрощаюсь с ещё одним годом моей убегающей молодости. Время показывает, что неразбериха в стране – дело продолжительное. А деньги нужны непременно сейчас и в достаточном количестве для оплаты ЖКХ, да и кушать иногда хочется, и не всегда одну кашу. К этому времени Лана смогла открыть свой кабинет, немного преуспеть в психологическом оздоровлении общества, деле и даже обзавестись постоянными клиентами. Пусть небольшое их количество могло обеспечить нам не совсем нормальное, но существование. Потому что мои мытарства с работой не собирались прекращаться, и я перебивалась, как могла, устраиваясь и дорабатывая репетитором до нового ученика, хорошо, если месяц. Поэтому мои мизерные поступления в наш общий бюджет не очень его обогащали.

Вот я и стою у плачущего от дождя окна, и слёзы катятся по моим щекам, как капли по стеклу. В очередной раз я осталась без ученика.

– От такого положения дел я теряю свою самооценку, и мне кажется, что я становлюсь всё ниже, меньше, – говорила я скорее себе, чем подруге.

– Ниже ты становишься потому, что скукожилась от холода. А меньше ты становишься от того, что ничего не ешь, – умеючи успокоила меня Ланка, – слушай, а чего мы голову ломаем? Я сейчас занята саморекламой. На постоянных клиентов у меня хватает времени, а на новых ну никак. Давай ко мне в напарники!

– С меня психолог… Ну ты хоть думай!

– Чего тут думать? У тебя высшее настоящее советское, а не перестроечное образование, ценить надо.

– Да я даже ваших терминов не знаю. Ты же знаешь, я больше слушатель, чем советчик. Помощницу нашла.

– Слушай, так это идея! Ещё лучше. Ты будешь просто слушать людей!

– Ты как это представляешь?

Ланка соскочила с дивана и завертелась по комнате, словно новая идея завертелась у неё в голове, как волчок на полу.

– Так. Ты слушай меня и всё получится. Ты будешь Слушательницей!

– Лана, остановись и опомнись.

– Я тебе как дипломированный психолог говорю. Иногда люди приходят к нам не за советом, а просто им надо выговориться. Понимаешь, несмотря на то, что они находятся в кругу близких им людей, бывает, что никто не хочет их выслушать. А ты понимаешь, как это важно для психического состояния человека? Евочка, я тебе поручаю ответственную часть моей работы. Всё, я вижу, ты согласна. Завтра я сбегаю в типографию, закажу флаеры. В общем, рекламу я беру на себя. А ты завтра обустраиваешь свой кабинет.