Поскольку всем троим детям, велели удалиться после церемонии знакомства, они вышли в холл.

– Ну и что мы будем делать с этим гусем? – шепнула Жанна на ухо Нинетте. – Он держится так, будто развлечься ниже его достоинства.

– Не представляю. Но одно я знаю, точно: этот вечер будет настоящей тоской, пыткой.

В холле на специальном столике стояла игра в лото, которую девочки очень любили. В нее можно было играть по двое, по трое и более. Они предложили мальчику поиграть всем вместе.

– Играть в лото? – переспросил он, еще выше задрав нос. – Нет, спасибо, я предпочитаю что-нибудь особенное.

– Что же?

– Ну, хотя бы прослушать партию фортепиано.

– Фортепиано?… О, в библиотеке есть фортепиано. Мы умеем на нем играть. Мы сыграем тебе, если хочешь.

– Нет, спасибо, я предпочитаю слушать профессиональных музыкантов, – с еще большей важностью процедил он сквозь зубы.

Жанна и Нинетта начали терять терпение.

– В таком случае, любезнейший господин, – подчеркнуто напыщенно обратилась к нему Жанна, – быть может, вы сами желаете сыграть что-либо? Вы настолько уверенны в нашем неумении, что, вероятно, сами являетесь большим виртуозом?

– Ошибаетесь, – чуть побледнев от злости, ответил княжеский сынок, – я предпочитаю музицировать на скрипке.

– О, это замечательно! У батюшки в кабинете как раз есть отличная скрипка. Может быть, желаете, чтоб ее вам подали?

– Извините, но я музицирую исключительно на своей собственной скрипке.

– О, тысяча извинений, – Жанна сделала преувеличенно любезный поклон.

– Видит бог, мы предложили вам все, что могли, – заговорила Нинетта, – но раз вам все это не по душе, тогда, может быть, вы сами нас чем-то займете?

– Не имею ни малейшего представления о ваших интересах.

– Ну, в отличие от вас, интересы у нас самые разнообразные. Мы можем развлекаться, как угодно и вовсе не считаем, что это ниже нашего достоинства. В гостях же, мы принимаем любые предложения, чтобы не показаться буками и не производить отталкивающего впечатления, – сказала Жанна.

– Раз уж мы ничем не можем вам угодить, – вставила Нинетта, – то, пожалуй, будет лучше всего оставить вас здесь, чтобы дать вам прекрасную возможность вволю насладиться собственной компанией.

– С вашего позволения, – и обе сестры вышли на крыльцо, а оттуда, взявшись за руки, направились к домику управляющего.

– Как он глуп, этот Денис! Держится так по-идиотски! Неужели он думает, что своей важностью заинтересует людей? В конце концов, это даже неприлично, – возмущалась Жанна.

– Да, я впервые сталкиваюсь с подобным типом людей. Он глуп, конечно, но эта глупость гораздо менее бросится в глаза, если он оставит свою важную манеру, и будет веселиться, как и все остальные.

– Готова поспорить, что в собственном то доме он далеко не такой, каким предстал перед нами. Я почти уверенна, что он обожает носиться по всему дому с кличем индейца и весь в перьях.

– Почему ты в этом уверенна?

– Потому… в общем-то такие люди почти всегда двойственны. На глазах у общества, в гостях они одни, дома же совсем другие. Помнишь того мальчишку, что гостил у графов Коноваловых в позапрошлом году? Это был их племянник. Так вот: в гостях это был абсолютно примерный ребенок, ни единого грубого слова, чистюля, каких поискать. А дома? Я однажды слышала, как их повариха рассказывала нашей: «От этого мальчишки все стараются держаться подальше. Он так грубит прислуге, что волосы дыбом становятся». Вот видишь, Ни-ни, я почти уверенна, что и этот такой же.

– Надеюсь, когда мы с тобой вернемся в дом, этих Малиновских уже не будет.

– Ты сейчас снова будешь болтать с Серым?