– Куда повез? – без передышки продолжал незнакомец.

– Не знаю, говорил – на Москву, – ответил Никита, быстро начиная соображать, что к чему. Если это люди Шемяки, не спрашивали бы, куда повез, а раз не Шемяки, так можно все рассказать как есть.

– Давно уехали? – незнакомец смотрел на Никиту в упор, словно хотел проткнуть его своим острым взглядом.

Никита пожал плечами:

– Не так давно.

– Сколько их было? – не унимался незнакомец.

– Не видел, – буркнул Никита. – Наверное, много. Я голоса слышал, кони ржали. Как будто орда налетела.

Незнакомец бросил взгляд назад. Один из сидевших верхом спутников помотал головой:

– Не справимся, боярин. Догнать – догоним, да там все и поляжем.

Незнакомец (значит – боярин!) раздраженно отвернулся и в сердцах тряхнул головой. Затем снова обратился к вреховому:

– Живо лети к княжичам, забирай их и жди меня у Троицких ворот.

Верховой коротко кивнул, подобрал поводья, пришпорил коня и тот с неистовым ржанием развернулся и кинулся прочь. Боярин проводил его взглядом, после чего обернулся к Никите. Строго посмотрел на него. Только на этот раз внимательно, оглядев с ног до головы, спокойно, то и дело прищуриваясь.

– А ты кто таков? – спросил он наконец, и его левая бровь угрожающе насупилась. – Чьих будешь?

– Я?.. – немного опешил Никита. – Боярина Семена Плещеева… – он уже было сказал «человек», но тут словно черт подтолкнул его в бок: этот надменный тон, это «чьих»… Язык сам собой докончил за него, и он выпалил, метнув на боярина колкий взгляд, – сын!

Брови боярина мгновенно поползли вверх:

– Сын?! – округлившиеся от удивления глаза вновь изучили Никиту с ног до головы, будто стараясь примириться с тем, что боярский сын одет в простой зипун и шапку на собачьем меху. – Да не врешь ли ты? Что-то не припомню я у боярина Семена такого сына.

Никита молчал. В глазах боярина появилось замешательство:

– А здесь что делаешь?

Никита отвел глаза:

– Постриг хочу принять.

– Вон оно что, – присвистнул боярин. – А звать тебя как?

Никита посмотрел на боярина исподлобья:

– Никита.

– Никита… – повторил боярин задумчиво и чуть прищурил глаза. Взгляд его словно затуманился. – Давно на Москве был? – спросил он испытующе.

– Позавчера, – отозвался Никита.

– Что боярин Семен? – продолжал боярин.

– Ничего, – пожал плечами Никита. – Я его позавчера не видел.

– А Шемяка? – не унимался боярин.

– Не знаю. Его на Москве не было.

За спиной боярина раздался лошадиный храп. Боярин метнул взгляд через плечо. Кони под его людьми нетерпеливо переступали с ноги на ногу, выдувая из ноздрей клубы пара. Боярин снова обернулся на Никиту.

– Значит, боярина Семена сын, говоришь… А меня знаешь ли? – спросил он твердо, уверенно, по-деловому.

– Нет, – помотал головой Никита. Допрос начинал ему порядком поднадоедать. Поскорей бы отправлялись незнакомцы своей дорогой!

– Я боярин Федор Ховрин, великиго князя Василия окольничий.

«Ну и что с того, – подумал про себя Никита, – к чему мне все это?»

– А теперь слушай меня, парень, – боярин Федор медленно покачал головой вверх-вниз. – Про постриг свой забудь. Все это дурь и блаж. Ты мне нужен. Прыгай, вон, – боярин мотнул головой назад, – к Прошке, на загривок, да поезжай со мной.

– Еще чего! – Никита испуганно отпрянул назад. – Никуда я не поеду!

– Что такое? – боярин подался вперед, глаза его гневно горели. – Да ты кому перечить вздумал, змееныш? А ну, живо полезай на коня.

Никита попятился назад:

– Сказал – не поеду. Зачем я вам сдался?

– Я вижу ты разговорчив не в меру, – грозно сказал боярин Федор. – Иди, пока добром прошу, время дорого.

– Не пойду я никуда, меня отец игумен дожидается, – Никита глянул за спину боярина Федора. Оба его человека насупившись наблюдали со своих коней за происходящим. Крепкие, здоровые, угрюмые. Никиту Бог ни ростом, ни силой не обидел, только с двоими ему не справиться. Да и сам боярин – косая сажень в плечах. Пытаясь выиграть своим враньем время, Никита осторожно стал пятиться назад к двери, потянулся незаметно к замку. Сейчас резко дернет и запрется. А там, глядишь, и отстанут.