Он подозвал Бархата и вскочил в седло, поехал шагом рядом с повозкой.

Дорога вползла на перевал; просветлело – тяжелые облака уплыли к реке, вьющейся внизу серебристой лентой. Вдали на берегу раскинулся город Чжунчэн, старая столица: маленький по меркам нынешних городов, а издалека и вовсе будто игрушечный. Ближе темнела заросшая громада императорского кургана. Сине-зеленые сосны, взбегавшие к вершине, делали его похожим на взметнувшуюся над городом волну.

Давно, будучи еще совсем юношей, Сун Цзиюй мечтал разгадать тайну гибели правившей в Чжунчэне династии – но теперь это казалось детскими играми. Столько всего произошло за годы в столице, столько чувств он испытал, столько дел раскрыл, дум передумал… и где все это? Словно осенним ветром унесло вместе с юношескими фантазиями.

Вместо грусти на него неожиданно снизошел покой. Заливались в зарослях птицы, солнце, клонясь к горизонту, светило теперь мягче. Косые лучи пронизывали лес, и тени бамбуковых стволов крест-накрест ложились на дорогу, в мягкую пушистую пыль.

Прелестный горный пейзаж, будто и не было никаких разбойников.

– И часто у вас так, господин Ху? – спросил Сун Цзиюй. В конце концов, зачем ждать до завтра и посылать людей, если можно выяснить все сейчас.

Господин Ху уже успел задремать, облокотившись на руку. Широкий рукав задрался, обнажив яшмово-белое запястье, гладкое предплечье…

Никакого нательного белья.

Сун Цзиюй отвернулся. Распущенные волосы, теперь это. Что за вид? Вольного философа он, что ли, изображает? Пил вино в бамбуковой роще, сняв одежды и распустив волосы?

Или… был на свидании? Но ничем, кроме вина, от него не пахло.

Господин Ху зевнул, потянулся.

– Часто ли у нас… хорошая погода? – промурлыкал он. – Нечасто. Видно, в честь вашего приезда вышло солнышко. Часто ли я попадаю в передряги? Это впервые. Разбойники боятся местного тигра и не задерживаются у нас.

Он окинул Сун Цзиюя сонным, ленивым взглядом.

– Тигр охраняет горы, дракон бережет реки… А Сын Неба защищает людей. Дайте-ка угадаю: магистрат Чжунчэна тяжело заболел и уехал умирать на родину, мы остались без защитника. И вот на дороге в город я встречаю воина с длинным мечом и решительным взглядом… Статного, чернобрового… Серьезного, даже слишком. Признайтесь, благодетель Сун, вы – наш новый магистрат?

«Вот уж насмешка судьбы, первый же встреченный житель Чжунчэна – и подобный наглец!» – изумился Сун Цзиюй.

– Господин Ху проницателен, – не стал лукавить он. – Значит, вы полагаете, эти разбойники – пришлые?

– Не наш говор, – отмахнулся Ху Мэнцзы, снова приложившись к фляжке. – А вы боитесь тигров, магистрат Сун? Ведь вы тоже не местный, вдруг он выйдет на ваш чудесный запах?

Он потянул носом.

– Сандал… лаванда от моли… крапивный отвар для волос… и… кажется, масло сладкого миндаля после бритья.

Сун Цзиюй поглядел на него с изумлением – тот безошибочно перечислил все, что лежало в притороченных к задку повозки ящиках.

– Господин Ху – владелец косметической лавки? – спросил он.

– Просто слежу за собой, – отмахнулся Ху Мэнцзы. – К тому же от тряски по нашим дорогам у вас там все пролилось.

Он с улыбкой поманил Сун Цзиюя.

– Наклонитесь, и сами почуете.

Сун Цзиюй слегка наклонился с седла и обеспокоенно потянул носом. А ведь он говорил Жу Юю не ставить ящик с книгами в самый низ, что, если их перепачкало?

Масло где-то разлилось точно, но вот остальное…

– Ясные глаза, – ухмыльнулся Ху Мэнцзы. – Вблизи вижу, как в них мерцают звезды. Магистрат Сун – исключительный человек, я уверен.

Сун Цзиюй резко выпрямился. Да этот Ху действительно наглец! Захотел рассмотреть поближе, значит?