– Ох, а взгляд-то какой! Я сейчас обмочусь тут от страха! – весело крикнула ёкай в перерывах между очередями, – Смотри, будешь так глаза пучить, из орбит вылезут! Или ты просто срать хочешь? Придётся потерпеть тогда.

Бешенство забурлило во мне ещё сильнее, тщетно ища выхода наружу, и не находя его. Меня аж трясло, и желал я сейчас лишь одного. Добраться до этой многоножки, и по обрывать ей все её щупальца. Медленно. С чувством, толком и расстановкой, чтобы она в полной мере прочувствовала всё удовольствие от процесса.

Я стоял, покачиваясь под градом пуль, и уже почти не чувствуя боли, полностью растворившись в своей злости. Клянусь, если бы она сейчас вдруг оказалась рядом со мной, то её ничто не спасло бы. Она в полной мере заслужила смерть, и я понял, что готов сделать ей такой подарок. Отправить в небытиё, где её ждёт полное забвение и покой. Что может быть лучше? Я медленно поднял в сторону неё руку, сам не сознавая, что делаю, и какая-то дикая мощь сорвалась вдруг с моих пальцев в виде целого десятка чёрных лент, и устремилась к окну, за которой пряталась так, которой я собирался подарить вечный покой.

Ленты шустро втянулись в окно, оттуда до меня донёсся дикий визг, и воцарилась тишина. Я удовлетворённо улыбнулся, и потерял сознание.

Приходил в себя я тяжело. Всё тело ломило и крутило от боли, голова раскалывалась, и мне было откровенно страшно открывать глаза, так как я догадывался, что это простое действие добром не закончится, и так и вышло. Стоило мне едва их приоткрыть, как на меня обрушилась такая головная боль, что я не выдержал, и застонал. К горлу подкатила тошнота, и мне стоило не малых усилий сдержать себя. Ещё не хватало мне тут в собственной блевотине захлебнуться.

– Приветик! – набатом в моих ушах прозвучал знакомый весёлый голос, отдаваясь в голове очередным приступом боли, и мне очень сильно захотелось удавить собеседника. Точнее, собеседницу, так как по голосу я узнал ту Анечку, с которой меня недавно так своеобразно познакомила ёкай.

– Ты в порядке? – не сдавалась она, не дождавшись моего ответа.

– Тиш-ше… – еле слышно прошелестел я.

– Ой… Извини, – сбавила она сразу же тон, – Пить хочешь?

– Да, – прошептал я, только сейчас почувствовав, что и в самом деле меня мучит жажда. Моё горло пересохло так, как будто я пару недель даже капли воды в рот не брал. Через пару секунд к моему рту поднесли стакан, и я с облегчением ощутил, как меня наполняет живительная влага. Глаза я пока открывать больше не рискнул, и так и лежал с закрытыми глазами.

– Тебе лучше? – участливо спросила девушка.

– Немного… – тихо ответил я, – Как там Людвига Валбетовна?

– Не переживай, с ней всё хорошо! – оживилась опять она, – Ей к подобному не привыкать, так что она подготовилась заранее, взяв с собой защитные амулеты, которые её и спасли.

– Какая жалость, – хотел было сказать я, но сдержал свой порыв. Ничего. Я всё равно до неё доберусь. Чуть позже.

– А что же она не навестила меня? – лениво поинтересовался я.

– Да её в срочную командировку на родину отправили. На месяц. Она просила передать тебе большой привет, – простодушно пояснила Анечка, – Сказала, ты большой молодец, и вы продолжите занятия, когда она вернётся. Из общежития тебе велено не съезжать пока, осваиваться со своей силой. Когда тебя выпишут отсюда, тебя будет ждать ректор. Поговорить с тобой хочет. А пока можешь рассчитывать на мою помощь!

– Ясно, – задумчиво пробормотал я, и всё же рискнул приоткрыть глаза, и глянуть на девушку. Моё первое впечатление о ней подтвердилось. Совершенно очаровательное солнечное создание, с вечной улыбкой на губах, копной рыжих волос, и лукавыми веснушками на носу. Её большие глаза смотрели на мир чуть наивно и открыто. Дитя дитём, в общем, не смотря на то, что фигурка у неё была очень даже ничего. Белая футболка обтягивала довольно полную грудь, а джинсы в облипочку лишь подчёркивали длину и стройность её ног. И всё же почему-то я не мог смотреть на неё как на объект сексуального внимания. Большой ребёнок, честное слово. Ну, а ёкай… Никуда она не денется от меня. И если думает, что за этот месяц я успокоюсь и прощу её, то глубоко заблуждается.