Солдат поднялся на второй этаж и нашёл ту самую дверь, о которой говорили остальные. Не деревянная, без украшений, с какой-то светящейся лампочкой посерёдке, ручки и замка нет. Говорили, что её надо потрогать, чтобы открылась. Так он и сделал – и правда, дверь плавно отъехала в сторону. Что же это, прямо на палец отреагировала? Ну ладно. За дверью белая комната с кроватью, столом и странным узким шкафом с раздвижными дверями. В этот момент Володя подумал, что многое из того, что он находил странным и непонятным, остальные воспринимали как что-то нормальное, получается, что в будущем есть холодные шкафы для хранения еды и замки, которые открывались «правильным» пальцем. Игорь говорил о чём-то таком. Раз тут и мебель странная, значит, для него её время ещё не пришло.

Володя медленно вошёл в комнату, снял фуражку и положил её на стол. Потом он осмотрелся, закрыл глаза и вздохнул. Кажется, он стал осваиваться в этом странном месте. Ни к чему привыкать ему не хотелось, но куда деваться? Сил сопротивляться уже не было. Их вообще ни на что не было. Мысли расходились с потребностями, удовлетворить которые хотелось всё сильнее. Страх и недоверие медленно, но верно сменялись любопытством. Но, несмотря на это, узнавать о будущем всё равно не хотелось. Вдруг там есть что-то такое, о чём ему будет неприятно узнать? Будущее будет светлым, иначе и быть не может, и пусть для него так оно и остаётся.

Парни сыты, одеты и на безграмотных не похожи. Правда, они и на коммунистов похожи несильно, особенно этот Игорь. Выводы делались сами собой, но верить в них не хотелось. Спрашивать о будущем, чтобы что-то подтвердить, он тоже не будет. Он выпал из своего собственного мира и узнавать про какой-то другой не хотел. Пусть узнает обо всём сам, когда вернётся домой. Лучше один раз увидеть, чем три раза по морде.

Серж хотел, чтобы ему было наплевать. Ну оказался он в непонятном доме в компании странных людей, и что? Как отсюда выбраться – непонятно, что делал до этого – не помнит. Похер. Любой испугается, и не он один переживает насчёт происходящего.

Может, оно и так, но думать об этом он не хотел. Из любой ситуации надо выжимать максимум, и он это сделает. Никакого страха у него нет. Он хотел, чтобы ему было наплевать.

Серж прошёл в свою комнату и огляделся. Негусто: стол, стул, крохотная кровать и шкаф с раздвижными дверями. Всё белое. Это что, какая-то шутка? В сравнении с остальным домом, на гостях тут сэкономили. Даже обидно как-то, хотелось чего-то поинтереснее. Серж сел на кровать. Он посмотрел на тени, к отсутствию которых уже успел привыкнуть. Тут правда всё через жопу.

Обычно он смеялся над чем-то, что ему не нравилось. Шутка за шуткой, и неприятности решались сами собой. Плохие обстоятельства становились почти хорошими, а не понравившегося человека можно выставить на посмешище. Иногда по-доброму, иногда не очень. Тогда он сразу перестанет бесить и превратится в простое чмо. Как-то раз, когда его задержали у гостинцы «Интурист» в рабочее время, он такого наговорил особо принципиальному сержанту, что его сослуживцы ржали над ним ещё месяц. После этого он его уже не задерживал, а с остальными Серж находил способ договориться. Смех всегда был способом уйти от любых проблем. В моде при любой погоде, хер ли. В одиночестве, правда, не выходит. Если смеяться над говном некому, то и он не сможет. Когда твои собственные глаза видят говно, а нос его чует, можно хоть до колик смеяться, а говном оно быть не перестанет.

Рома захотел остаться в комнате. Выходить из неё означало бы лишний раз напоминать себе о том, куда он попал, и что выхода отсюда нет. А думать об этом он не хотел, хотя не сказать, чтобы он за пределами комнаты думал о чём-то другом. А вдруг он исчезнет отсюда так же внезапно, как и попал сюда? Какая разница, где ему в этот момент находиться, правда? Желания общаться с парнями из будущего – или из прошлого – у него было мало, особенно с этим Сержем. Какое право он имеет говорить, что восьмидесятые стали такими, какими стали, из-за него? Разве он делал что-то плохое? Узнавать о том, к чему придёт человечество через двадцать лет, от такого как он хотелось ещё меньше.