Рыба больше не клевала. Я созерцал окрестности, надеясь увидеть что-либо заслуживающее внимания, но ничего не происходило. Сумерки заметно сгущались, движения у реки никакого не было. Я от скуки пошёл опять на мост, с которого обзор был заметно лучше. Вниз по течению плыла лодка. За мотором сидел человек, но мотор не работал. Сверху было видно, что в лодке лежит объёмный мешок, два весла, багор и бензиновый бак. Больше ничего не было. Что-то могло находиться в багажном отделении в носу, которое все называют бардачком, но крышка была закрыта, что-либо разглядеть не представлялось возможным.

– Эй, мужик, – крикнул я сверху, – До города довезёшь?

– Мотор не работает, быстрее пешком дотопаешь!

Лодка проплыла под мостом и поплыла дальше. На всякий случай я записал её номер. Примерно через полчаса послышался удаляющийся звук запущенного мотора. Мужик явно не хотел брать меня с собой. Такое, правда, бывает, когда не нужны лишние глаза или свидетели. Ясно, что мужик был не на прогулке, занимался какими-то, только ему известными, делами. Я сложил удочку и направился домой пешком. Только на полпути меня подхватила проезжавшая мимо «буханка». Местный фермер, которого я хорошо знал, поехал закупать продукты.

– Говорят, сегодня труп выловили в Сойме? – спросил он.

– Выловили.

– Убили или труп сам утонул?

– Это бы очень хотелось знать. А вы ничего не слышали необычного? Ваш дом всего в двух километрах от речки.

– А когда нам слышать? Мы целый день на работе. Поесть некогда.

– Никто не приезжал в течение примерно трёх дней на ферму?

– Нет, посторонних не было.

– А не посторонних?

– А не посторонние только мы с женой.

Утро не принесло никаких новых результатов. Саша Дарькин убил целый вечер, показывая фотографию в различных работающих заведениях, а где уже не работали, охранникам и сторожам, но результатов не было. В фотографии искусно заретушированной спящей женщины никто не мог опознать знакомое лицо. Ответы: «Нет, не видел» или «Не знаю» выводили Сашу из равновесия, но он упорно продолжал свой обход.

К обеду появились первые результаты экспертизы. Оранжевая куртка не была оригиналом, такие продавались и были в настоящее время в моде. Такую куртку носила каждая вторая женщина. Их называли «японскими», но, скорее всего, это была искусная подделка. Женщина незадолго до смерти имела половой контакт более похожий на добровольный нежели насильственный. Смерть наступила не от утопления, а от удушения. Сначала женщину задушили, а уже потом труп попал в воду. В кармане куртки нашёлся клочок бумаги, на котором удалось разобрать два слова: «Суп харчо…» Предположительно – это обрывок ресторанного счёта. В крови имелось значительное количество алкоголя. Также в кармане обнаружилось небольшое количество мусора, какой бывает от хождения по лесу: кусочки хвои, мелкие крошки от бересты и кусочки листьев.

Вряд ли эта женщина в такой шикарной куртке собирала грибы, но выяснить, что она делала в лесу, придётся. Глядя на фотографию, я это и спросил, но фотография молчала, игнорируя меня полностью.

Я дал Саше задание проверить все злачные места и показать фотографию сотрудникам заведений.

Результат не замедлил себя ждать. Менеджер ресторана «Октябрьский» сразу опознал на фотографии свою сотрудницу:

– Девушка очень похожа на нашу официантку Ольгу Торопову, только выглядит значительно полнее.

Саша спросил:

– А можно встретиться с вашей Ольгой?

– Нет, она сейчас в отпуске.

– Давно?

– Прошло несколько дней, и, похоже, что она куда-то уехала. По крайней мере, собиралась уехать отдыхать.

– А можно это как-то выяснить у подруг или сослуживиц?