Папа выглядит довольным, то и дело хохочет и травит шутки направо и налево. Его друзья и мама тоже смеются. Улыбаюсь, глядя на них, мне важно, чтобы они были счастливы, несмотря на всё, что на них свалилось в последние годы.

Мы без скандалов, лишь с огромным сожалением продали дом за городом, в котором жили безбедно. Две шикарные квартиры в центре сменили на большую трëшку в спальном районе, а автомобили s-класса заменили на машины вовсе без класса. Толю перевели из дорогущего лицея в обычную школу. Динка, правда, так и учится на коммерческом, но что поделать, если все бесплатные места давно разобраны теми, кто учился в школе на одни пятерки, а моя младшая сестра далеко не такая.

Я полгода назад закончила обучение в университете и получила свой синий диплом, испорченный тремя четверками, которые так и не получилось исправить. И теперь пытаюсь вести самостоятельную жизнь, не сидя на шее у родителей. На небольшую зарплату, которую получаю в конторе, торгующей канцтоварами, снимаю квартиру и оплачиваю сама свои счета.

Мои глаза то и дело пытаются съехать с довольного отца на гостя рядом. Так и косоглазие можно заработать, но я всё же один раз позволяю себе на него взглянуть. Как раз в этот момент он занят разговором с отцом. Склонив головы друг к другу, мужчины тихо беседуют, а я успеваю украдкой полюбоваться человеком, с которым разделила одну ночь.

У него крупные черты лица, которые могли бы отталкивать по отдельности, но на удивление гармонично смотрятся вместе. Высокий лоб, на котором пролегает одна глубокая морщина, видимо от того, что её обладатель часто хмурится или много думает. Широкий нос, соболиные брови, большие выразительные глаза. Голубые. Аккуратные, словно очерченные губы, которые в данный момент он смачивает языком.

У меня от этого нехитрого жеста перехватывает дыхание и теплеет в животе. В ту ночь мы целовались. Много, долго и жадно. Со спонтанного поцелуя в темноте клуба, собственно, всё и началось...

— На нас смотрит. Улыбайся, — теперь сестра пихает меня в бок, демонстрируя свое дружелюбие Богдану и возвращая меня с небес на землю.

Богдан смотрит прямо на меня, слегка прищурившись и наклонив голову набок. Я готова поклясться, что в этой самой голове сейчас транслируются картинки совсем недетского содержания со мной в главной роли.

Мамочки…

— Я на кухню. У кого есть грязные тарелки? — говорю я, подскакивая со своего места.

— Захвати на обратном пути нам бутылочку, Олесенька, — подмигивает папа, намекая какую именно нужно взять.

Собственно, эта бутылочка у нас тоже из старых запасов и стоит как две аренды моей квартиры. Даже не буду спрашивать, ради кого папа собирается её откупорить.

На кухне сваливаю тарелки в раковину и достаю другие, менее пафосные, но с которых тоже можно есть. Поставив их на столешницу, упираюсь в неё руками.

Перед глазами всё мутнеет и вертится, хотя свой бокал я лишь пригубила и оставила. На днях нужно обязательно сходить к терапевту. Возможно, у меня что-то с давлением. Я всю жизнь была чувствительна к переменам погоды.

— У тебя всё нормально? — раздается спокойный бархатный голос за моей спиной. — Помощь нужна?

Медленно выпрямляю спину и, сосчитав про себя до трёх, оборачиваюсь.

— Всё хорошо, — улыбаюсь, откидывая волосы за плечи, чувствуя, как локоны рассыпаются по спине почти до поясницы.

Волосы всегда были моей гордостью. Густые, блестящие. Мама часто заплетала мне их в толстую косу или другие прически. Богдан тоже не оставил их без внимания той ночью. Зарывался в них лицом, наматывал на кулак, заставляя прогнуться в спине…