– Тебе сколько лет?

Она нахмурилась и прикусила губу, словно раздумывая, стоит ли делиться такой информацией с первым встречным.

– О-о… тринадцать, – улыбнулась нервно и откинула ногой какой-то камешек.

Тот отлетел неожиданно далеко и попал в статую старого бога. Раздался звон, и мы с девчонкой вздрогнули, покосившись на древнего.

– Он не рассердится? – вдруг спросила она.

– Не знаю, – потёр лоб. Браслет коснулся носа, обжигая холодом, и я замер, потому что в голову пришла совершенно безумная мысль. – А скажи… Ты принимала на себя ответственность за поступки или опекун взял её на себя?

– На себя, – совсем по-взрослому фыркнула девочка. – Боги знают, что у меня есть душа, а душа не может спрятаться от того, что ей суждено.

– И я принимал… Иди сюда! – вновь дёрнул её к себе. Она возмущённо взвизгнула, но я, окрылённый идеей, тащил её к алтарю древнего бога. – И мы берём на себя ответственность. Вместе!

– Та-ак, – попыталась отстраниться она. – Я не играю…

– Послушай, – улыбка никак не хотела стираться с моего лица, – тебя насильно привезли сюда, чтобы заключить помолвку до твоего совершеннолетия, которую нельзя снять. Меня просто обманули, и с этим браслетом мне не покинуть храм. Как и тебе. Но мы можем, – я сделал паузу, предлагая ей проникнуться моментом, – мы можем совершить помолвку перед этим древним богом, – повернулся к алтарю, надеясь найти имя, нашёл и облегчённо выдохнул, – перед богом Лакко. Он свяжет наши судьбы, а в этот день через пять лет мы расторгнем помолвку, потому что станем оба взрослыми. Так что? Мы уйдём из-под опеки, нам никто не сможет ни слова сказать. Давай?

Девочка смотрела на меня огромными голубыми глазами, в которых было столько непонятных эмоций, что становилось не по себе. И я уже попрощался с идеей, когда она неожиданно резко шагнула ко мне, протягивая руку.

– Я согласна! Но я не помню слов обета.

Да, этого я тоже не помнил, но разве богам нужны правильные слова, а не те, которые идут от сердца?

– Придумаем.

Она сама потянула меня к алтарю, пошаркала ногой, разгребая камушки и мусор, опустилась на колени. Недовольно зыркнула на меня, заставив последовать за ней.

– Я читала, – её щёки немного покраснели, – что нужно так делать. Хотя сама ни разу на помолвках не была. Да и на свадьбах тоже. Нужно от всего сердца пожелать быть вместе, – запнулась, справилась с собой и продолжила. – Я вверяю свою судьбу и честь этому человеку, клянусь хранить верность и не предавать, идти с ним рука об руку смело, не склоняясь перед трудностями. Лакко, даруй нам эти дни, не оставь без своей милости.

Я кашлянул, потому что у нас даже на свадьбах произносили другие слова.

– Лакко, не оставь нас без своей милости, даруй своё благословение, соедини наши судьбы, чтобы мы смогли вдвоём преодолеть те трудности, что ждут нас в будущем. Услышь меня, загляни в моё сердце, я честен, я клянусь, что не предам её и не покину, не сделаю ничего, что навредит ей. Даруй нам эти дни.

Замер, думая, что мы о чём-то забыли.

– Кровь, – прошептала девчонка.

Чуть не хлопнул себя по лбу, достал кинжал, который всегда был со мной, подарок отца на десять лет. Самый дорогой для меня подарок. И с его помощью я связываю свою судьбу, пусть и на время, с той, кто поклялась меня не предавать. И кому в том же поклялся я.

Кинжал обагрился моей кровью, несколько капель упали на алтарь, и я осторожно взял ладошку девочки, сделал надрез и соединил наши руки. На её глазах появились слёзы, и мне захотелось её обнять. Всё-таки она – моя невеста, теперь нужно о ней заботиться.