Теперь цвет поменяли глаза ведьмы.

– Домой? Отправим тебя, дорогой. Непременно. В течение недели.

– А-а-а где я эту неделю буду жить?

– Ты не понял. Отправка начнется прямо сейчас. Займет неделю. Сначала мы левую ногу отправим…

Ведьма потянулась к левой ноге Артема, он, слегка взвизгнув, отодвинулся вместе со стулом.

– Потом левую руку…

Артем спрятал обе руки за спину, ведьма перегнулась через стол, вытянув пальцы, странно похожие на когти.

– Так что жить ты вообще не будешь! – заорала она.

Артем ударился затылком о стену.

– Да расслабься ты, – ведьма села на место. – В том смысле, что я час потратила, и если зря, убить тебя мало. Ты что, серьезно домой засобирался?

Ведьма то ли случайно, то ли нарочно сделала какое-то движение, от чего ее грудь стала заметно для Артема больше.

– Э-э-э, нет, – промямлил Артем.

– Вот и славно.

Лена протянула ему планшет с бумагами.

– Вот здесь распишись, вот ордер на квартиру, где жить будешь. Служебная. Адрес там написан. Вот направление на обучение. Завтра в десять чтоб здесь был, на первом занятии. Очень не советую опаздывать. Давай, красавец, мне пора.

Не то чтобы Артем всерьез надеялся, но целовать в честь окончания инструктажа ведьма его не стала.

*****

Обучение Артема началось в том же домике с башенками и вывеской, написанной готическим шрифтом – «Регистрация и распределение». Только пришел он не в кабинет номер четырнадцать, а в кабинет номер двенадцать, напротив, как было указано в направлении. Такой же унылый, пустой и коричневый, как четырнадцатый, только ноги и прочие подробности ведьмы его не украшали. Наоборот, его портил внешний вид и запах преподавателя, Табачного Духа, клубом дыма висевшего посередине комнаты.

Табачный Дух был духом давно снесенного магазина «Табаки» (до революции «Колониальные товары») и представлял из себя нечто среднее между Шерлоком Холмсом, Иосифом Сталиным и Уинстоном Черчиллем в самых популярных их изображениях. Запах его мог меняться от дорогого вишневого трубочного табака до вони дважды погашенных окурков, в зависимости от настроения. Которое, например, катастрофически портилось, если его ученик не мог понять разницу между привидением, призраком и духом места.

Войдя, Артем сморщился и помахал рукой, в которой был зажат листок с направлением на курсы, фактически, покусившись на жизнь наставника.

Получил в нос струю дыма, как потом объяснил Табачный Дух, боевого, махорочного.

Шагнул вперед, ничего не видя слезящимися глазами. Поскользнулся на жабе.

Упал.

Ударился рукой о стол, головой о стул, всем остальным об пол.

Пришел в себя, сфокусировав глаза на дымной роже: нос Холмса, улыбка Сталина, щеки Черчилля.

– Ты зачем упал? – спросил Табачный Дух, приблизив свое лицо, на котором под моноклем Черчилля появились сталинские усы.

– Я… Я нечаянно, – слабым голосом на всякий случай оправдался Артем.

Вдруг он пол собой сломал.

– То есть случайно? – вкрадчиво спросил Табачный Дух.

– Случайно, – легко согласился Артем.

– А связь между мной и тем, что ты тут валяешься, а к твоей подошве прилипла жаба, видишь? – улыбнулся Табачный Дух Артему, как Сталин детям.

– Ну что вы! Нет-нет, – запротестовал Артем, отчаянно задрыгав ногой, стряхивая то, что он, лежа, не видел и не хотел почувствовать под подошвой, встав.

Что жаба не сама припрыгала, Артем догадался по блеску монокля в хитром глазу, но сказать побоялся.

– Вот! А жабу я положил.

– А она всегда была жабой? – предположил Артем худшее.

– Кто ж его знает, кем она была в прошлой жизни? – удивился Табачный Дух. – Я ее уже дохлую нашел. Вывод! – он ткнул указательным пальцем правой руки в потолок, легко до него дотянувшись. – Случайностей не бывает!