– Нормуль! А тебе как?

– Да я как обычно, хорошо!

После некоторой паузы отец понял, что дочь сейчас пока не готова разговаривать: она не любила, когда ее заставали неухоженной, и считала, что женщина, независимо от обстоятельств, всегда должна выглядеть красиво и никто не должен видеть ее в растрепанном состоянии. И что бы ни случилось, куда бы она ни торопилась, она никогда не выходила из дома, если, взглянув на свое отражение в зеркале, не чувствовала уверенности в своей внешности. Но при всей этой склонности к самолюбованию Света с детства была очень доброй и любящей дочерью, всегда помогала маме по дому и была почтительна с дедушкой и бабушкой; она была настолько аристократична в своем поведении, что иногда складывалось мнение, будто воспитывалась в школе благородных девиц.

– Ладно, я пойду. Приходи завтракать!

– Угу! – кивнула дочь, так и не посмотрев в сторону отца.

Закрыв дверь в комнату дочери, отец направился на кухню, по дороге ловя запахи блюда, приготовленного женой, и безуспешно пытаясь угадать, что же сегодня будет на завтрак. Дойдя до кухни, он увидел свою благоверную. Татьяна сидела на стуле, оперевшись локтем о стол, и смотрела телевизор. По ее виду было заметно, что происходящее на экране ее мало интересовало и что в голове у нее крутятся одни и те же мысли, например, как сделать так, чтоб мы жили еще лучше? Что будет с моими детьми? С мужем? Как их всех уберечь от разных бед, которые могут с ними приключиться в наше нелегкое и опасное время? Она чувствовала ответственность за всех и все неудачи любого члена семьи принимала на свой счет. Короче говоря, думала о далеком, безопасном и счастливом будущем семьи, которого она обязательно должна добиться, не замечая минуты счастливого настоящего.

– Доброе утро, дорогая! – сказал муж.

– Доброе утро! – очнулась от задумчивости Татьяна, не очень быстро возвращаясь в настоящее. – А, это ты, привет, мой хороший. Давай завтракать! – сказала она, подскочив к плите.

Зайдя в ванную комнату и умывшись, Александр вернулся на кухню и сел за стол, на свое любимое место, напротив телевизора. Жена взяла чистую тарелку, сняла запотевшую крышку с кастрюли и выложила пару гренок. Поставив тарелку с гренками перед мужем, Татьяна взяла сковороду, налила в нее подсолнечное масло, поставила ее на зажженную плиту, высыпала в сковороду уже очищенные и нарезанные помидоры и снова принялась готовить. Александр сидел и смотрел, как она хлопочет у плиты, готовя любимую всеми яичницу, и успевает еще налить ему кружку свежесваренного кофе.

Татьяне было сорок девять. Большую часть жизни она постоянно что-то делала по работе, для мужа, для детей, не замечая усталости. Она знала только одно слово «надо»: надо приготовить обед, надо сходить в магазин, надо сделать уборку, надо пойти на работу, везде у нее было слово «надо». Татьяна полностью отдала себя семье, ее ничего не интересовало, кроме родных. Она уже давно забыла, как выглядят салоны красоты изнутри, потому что не успевала в них заскочить даже на минутку. Но и растрепой ее назвать было нельзя: как-то успевала за собой следить в домашних условиях. И сейчас, сидя за столом и глядя, как жена готовит ему завтрак, Александр вдруг осознал, почему ее еда такая вкусная и каждый раз разная. Она добавляет туда специальный ингредиент, который называется «любовь», и все ее блюда приготовлены с любовью, поэтому и вкусно. «Я все еще люблю ее! – подумал он. – Люблю, будто встретил ее вчера».

Но в голову вновь пришли мысли о сегодняшнем сне. И Александр спохватился, что из-за этого сна, наверное, он выглядит взволнованно и что, увидев панику в его глазах, жена обязательно будет допытываться, что же его так обеспокоило. Потом она начнет успокаивать, но при этом будет переживать еще больше, чем он. «Да это всего лишь сон! И что я так беспокоюсь? Никогда не обращал внимания на сны, а тут вдруг запаниковал! Все будет хорошо!» – успокаивал он себя. Но внутренний голос не давал ему покоя: «Да, это точно, никогда не обращал внимания на сны, а этот не дает покоя».