В этих $300 млн. от IPO КамАЗа заложены $50 млн. «чаевых» – разве плохо? А заплатят за все миноритарии. Расчет прост. На оферту выкупа 10% акций у миноритариев завод потратит $250 млн., а IPO этого же объема даст $300 млн. Вот вам и $50 млн. «чаевых».

Как только начались разговоры об оферте, миноритарные акционеры заметили, что за три месяца до этого акции завода подорожали на 91%.

Понятно, что рост котировок был связан с «утечкой информации о готовящейся оферте». Ларчик инсайдеров просто открывался. Для инсайдера главное «быстро срубить прибыль». Это его основной стимул. Самые крупные инсайдеры на КамАЗе – это генеральный директор и «Тройка Диалог» – 20% акций. «Тройка» – это очень крупный брокер. Легко поднимет цены и снимет свою прибыль только на одних спекуляциях. «Камаз-капитал» – 29% акций – будет играть в одной команде с «Тройкой». Если будет допэмиссия, она разбавит пакет «Тройки». Значит надо дорого продать. Вот и причина повышения спекулятивных цен на активы КамАЗа.

В истории с КамАЗом просматривается интересная логическая цепочка. Первым вопрос о приватизации поднял премьер министр. Глава Минэкономразвития предложил план приватизации КамАЗа через IPO. Замглавы Минэкономразвития внес свои коррективы и объяснил «неосведомленной публике», что приватизацию можно провести одновременно и через IPO, и через продажу на аукционе. А генеральный директор КамАЗа вообще начал все с оферты миноритариям. В этой цепочке четко проявляется один важный факт – на каждом шаге преследуются разные цели и на каждом шаге главные действующие лица – это государственные чиновники, которые трактуют приватизацию в своих личных интересах. Вот кто крутит «ручку генератора случайных событий на фондовом рынке».

Рис. 2. Динамика цен на акции ОАО «КамАЗ» в 2007 г.

Источник: QUIK.

Экономическая политика России с конца 1991 г. основывалась на одном единственном постулате – необходимо добиться финансовой стабильности, выражающейся в незначительной инфляции, сбалансированном бюджете и низких процентных ставках. При таких условиях возможен экономический рост.

Все остальные реформы – бюджетная, военная, налоговая и проч. – были фактически заброшены. В период предшествующий финансовой стабилизации, рассчитывали на внешние займы, которые могут решить бюджетные проблемы и дадут некоторую передышку. Отсюда ориентация на финансовые кредиты международных организаций и, прежде всего, МВФ (Международный валютный фонд). Но отсутствие критериев распределения связанных кредитов под гарантии правительства, непрозрачность российской экономики, недостаток четких банковских механизмов работы, а также незавершенные реформы, приводили к тому, что связанные кредиты разворовывались, а с помощью финансовых кредитов латались дыры в бюджете.

Внешние займы скрывали системные недостатки реформирования российской экономики, позволяли отодвинуть рассмотрение многих задач на неопределенное время. Наркотик государственного долга как внутреннего, так и внешнего, не только оттягивал решение реальных экономических проблем, но и делал их более болезненными.

Россия оказалась в долговой петле по собственной вине, а не по вине МВФ и других кредиторов. Россия сама не использовала передышку для запуска реформ. По мере накопления внешних кредитов постепенно исчезала и свобода действий в бюджетной политике. Правительство вынужденно было привлекать максимум новых займов для обслуживания старых долгов. После дефолта в августе 1998 г. бремя долгов было в одностороннем порядке ослаблено за счет принудительной реструктуризации облигаций ГКО и фактической остановки обслуживания советской части внешнего долга.