- Мама! – тянет ко мне ручки и прижимается всем тельцем едва я подсаживаюсь к ней. – Ням-ням.

- Ням-ням, - растерянно повторяю, понимая, что растерялась и не озаботилась вопросом ужина заранее. Гляжу в окно на плотный снегопад с усилившимся ветром и все меньше хочу выходить на улицу даже до ближайшего магазина. Тем более, с ребенком на руках. Я просто банально не дойду, рухну прямо у подъезда. – Что же нам с тобой делать, мандаринка, а?

Ровно в этот момент раздается деликатный стук. Дверь открывается, и в проем просовывается голова улыбающегося Георгия.

- Олесь, там ужин на плите, холодильник в вашем распоряжении. Девчонка-то, наверное, кушать хочет.

Я лишь успеваю растерянно пробормотать «спасибо», как парень сестры также внезапно исчезает. Неужели люди меняются?..

- Ну, что, Анют, пойдем ням-ням? – улыбаюсь дочке, крепко ее обнимая и целуя в макушку. – Вкусно не обещаю, но стакан теплого молока, думаю, тетя Рита не пожадничает. А, может, даже и на суп расщедрится.

Хотя странно, что моя сестра с ее парнем снизошли до бедных родственников. Потому что в то недолгое время, что мы жили вместе, они частенько перехватывали мои продукты или приготовленную еду, даже не потрудившись поблагодарить.

Появившись на кухне, я догадываюсь о причинах доброты моих родственников. Рита нарезает хлеб, но стоит мне появиться в поле ее зрения, как она напрягается. Откладывает нож в сторону, поворачивается ко мне и прищуривается. Сестра продолжает меня сканировать, пока я сажаю мандаринку на стул и наливаю ей суп-лапшу. Под пытливым взглядом Риты ладони шалят. Я очень боюсь, что рука дрогнет, и я оболью свою малышку.

- Кушай, солнышко, - пересаживаю Аню на колени и кормлю ее с ложки. Она настолько проголодалась, что даже не спорит с тем, что не сама ест.

- Лесь, и все-таки, ты надолго к нам?

7. Глава 7

Олеся

Горько усмехаюсь. Так вот зачем эта псевдозабота. Чтобы прояснить квартирный вопрос.

- Я же сказала – насовсем.

- Серьезно?! – Рита повышает голос. Аня вздрагивает и испуганно жмется ко мне. Поглаживаю дочь по голове и целую в макушку. Мандаринка расслабляется, но напряженно посматривает в сторону тетки.

- Не ори, ты ребенка пугаешь.

- Нет, в своем доме я еще и не могу делать, что хочу!

Рита раздраженно швыряет полотенце на столешницу. Упирается в нее бедрами и скрещивает руки на груди. Понимаю, что сейчас будет неприятный разговор. Поем, видимо, в другой раз. Аппетит начисто пропадает.

- Мне это не подходит, - решительно заявляет Рита и вскидывает подбородок. – Скоро мы с Гошей женимся, - жених расплывается в гаденькой улыбке, от которой у меня мороз по коже.

- Поздравляю. Совет да любовь. Предлагаешь подарить вам долю квартиры в качестве свадебного подарка?

- А что, - гогочет Гоша, - было бы неплохо, да?

Рита недовольно шикает на парня и продолжает:

- Молодой семье нужно жить отдельно. Строить отношения, создавать уют и романтику. Ты и твой ребенок нам будете мешать.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы. Опускаю голову, чтобы родственники не заметили моей слабости. Что же такое! Всем мы с мандаринкой мешаем! И своему отцу моя малышка не нужна, и родственникам, которые видят ее впервые, тоже успела дорогу перейти.

- Анют, ты покушала? – склоняюсь над дочкой и целую эту пухлую щечку. Сладкая до невозможности. Мандаринка кивает и улыбается. Прикрывает глазки и жмется к моей груди. Меня затопляет счастьем, а ее улыбка и безграничная любовь дарят мне сил.

- Что ты предлагаешь, Рит?

Сестра приосанивается и гаденько улыбается.

- Мы с Гошей посовещались и предлагаем тебе компенсацию за твою долю. Выкупаем, так сказать. По-родственному. Тысяч триста можем достать. И ты подпишешь бумаги у нотариуса и съедешь.