Был я молодым и мало кому известным сотрудником, и всех литераторов интересовало, как меня зовут и каким конкретно делом я занимаюсь. Я, разумеется, представлялся, по возможности, просто:

– Виталий, дизайнер: верстаю книги и придумываю к ним обложки.

Такой лаконичный ответ в целом удовлетворял моих «дознавателей», и знакомства проходили легко. Тогда трудно было представить, что однажды мой, на первый взгляд, простой и понятный ответ приведет впоследствии к казусу…

Сверстав несколько книг и выдав их в готовом виде на руки заказчикам – писателям, я неожиданно подвергся обратному их возврату. В первый раз я испугался, посчитав, что в книги закрался брак или я допустил непростительную ошибку, но оказалось, что все не так плохо, а совсем наоборот. Довольные моей работой, поэты и прозаики дарили эти книги мне уже с личными автографами и пожеланиями на память. Конечно, такие знаки благодарности мне были очень приятны, льстило, что они – настоящие писатели, мастера слова – делали подарки мне, ничем не примечательному рядовому дизайнеру.

Но, к моему величайшему изумлению и удивлению, восторг мой был не долог, поскольку неожиданно выяснилось, что все теплые пожелания в памятных надписях адресованы не мне, а совершенно иному человеку. Как так? – спросите вы. А вот так! На всех книгах красовалось: «Виталию Гребневу на добрую память от автора»…

Я оторопел от такого сочетания: моего имени с чужой фамилией. Ничего не понимая, стал анализировать, откуда «ноги растут» у этого недоразумения. И тут мне припомнился недавний случай…

Как-то раз, придя на работу и начав свое ежедневное вознесение по лестнице на свой этаж, я повстречался с Николаем Ивановичем Гребневым – «верховным» начальником над всеми писателями. Поздоровавшись, мы продолжили подъем вместе, беседуя на околорабочую тему. В это время навстречу нам начала свой спуск наша техничка, или, на современный лад – клининг-менеджер, Нина Ивановна. Раскрасневшаяся, с ведром и шваброй в руках, она, «порхая над ступеньками», направлялась на уборку в Дом литератора. Завидев нас на полпути, она громко поздоровалась и, поравнявшись, задорно так спросила:

– Это ваш внук? Денис!

Те, кто хорошо знает Николая Ивановича, знакомы с его манерой общения и наверняка сами попадали в ситуации, когда он, говоря совершенно серьезно, на самом деле шутил. Так случилось и в этот раз. Ни секунды не размышляя, на полном серьёзе, утвердительно кивая любопытной бабушке, Николай Иванович произнес:

– Ага, внук, младшенький…

Нина Ивановна закивала в ответ, да, мол, очень похож, вылитый «дедушка», и двинулась дальше, довольная полученной конфиденциальной информацией.

На этом, собственно, история-то и закончилась, и я уже давным-давно позабыл про нее, а тут вон оно как – всплыла по новой: все писатели считают меня теперь внуком самого… «главнокомандующего». Пришлось огорчать творческую интеллигенцию, опровергая сарафанное радио, объяснять, что ни в каких семейных связях с Гребневыми не состою и, вообще, я – «сам по себе мальчик, свой собственный». Правда, долго еще в памятных автографах писатели и литераторы путались с моими инициалами, никак не желая мириться с «суровой» правдой.

Но зато я стал местной «знаменитостью», и с тех пор всяк сюда входящий уже точно знает, кто этот мальчик, сидящий рядом с Мариной. (Надеюсь, что знают!)

ГАРМОНИЯ

Отпуск, долгожданный отпуск! Устав от рабочей трудовой рутины, я наконец-то дождался отдыха и быстренько сел на хвост к уже сформированной группе родственников, которые единодушно собирались ехать на море. К морскому побережью нас отправлялось 6 человек: сестра с мужем, тетя с сыном, племянница и я.