Я перевернул фотографию. На обратной стороне стояла только дата: «12.05.71».

– Понятно, – сказал я. – Можно мне пока оставить ее у себя?

– Пожалуйста.

– Вы что-нибудь предпринимали?

– Нет.

– Опять трудный период?

– Нет, – ответила она. – Хотя, вообще-то, да. После его смерти она… – Она снова запнулась, набрала в грудь побольше воздуха и продолжила: – Мы с ней не очень-то ладим. Поэтому я сунула фотографию в сумку и не стала ничего выяснять.

– С ней – это с вашей матерью?

– Да.

– И что же произошло сейчас?

Она заколебалась, словно мучительно вспоминая, каким тоном планировала сообщить мне это, чтобы не выглядеть буйно помешанной, но так и не вспомнила и просто сказала:

– Она в беде.

– Кто?

– Моя сестра-близнец.

– Откуда вы знаете?

– Я же говорила.

– Вы это чувствуете?

– Да.

Без извинений и мудреных объяснений. Да, и все. Сам не знаю почему, но это лаконичное «да» не позволило мне указать ей на дверь.

– Я очень много об этом читала, – добавила она.

– О чем?

– Об однояйцевых близнецах.

– И?

– Есть огромное количество научно зафиксированных случаев. Они чувствуют друг друга.

– И в какие же неприятности она угодила?

– Этого я не знаю. Это ведь просто предчувствие.

– А вы попробуйте.

– Она напугана. Кто-то ей угрожает. Не знаю. Что-то в этом роде.

– И давно это началось?

– Несколько месяцев назад. Это ощущение накатывает, а потом исчезает. Но в последнее время оно усилилось.

– И вы хотите, чтобы я нашел ее и помог ей?

– Да.

Я услышал странные звуки и тут же понял, что они исходят у меня из горла.

– Сто восемьдесят шекелей в час плюс расходы.

Она напряглась, но тут же, чтобы я не успел передумать, сказала:

– Хорошо.

Возможно, из нас двоих сумасшедший как раз я.

После ее ухода я еще раз проверил автоответчик – только чтобы убедиться, что все еще пользуюсь популярностью. Всего одно сообщение: «Позвони». Ни здрасте, ни до свидания. Да и не надо. Голос Кравица знаком мне с детства. Я позвонил ему, прорвавшись через двух секретарш. Он снял трубку, и на заднем фоне я услышал голоса. Похоже, у них шло важное совещание. Наверняка они прямо в эту минуту решали, вторгаться им в Иран или погодить.

– Срочно приезжай, – без всяких вступлений бросил он.

– Неохота, – ответил я. Исключительно ради того, чтобы меня поуговаривали.

– У меня нет времени на препирательства, – сказал он. – Ты мне нужен.

Он говорил деловым тоном, лишенным интонации, как будто не хотел, чтобы окружающие поняли, с кем он разговаривает. Я молчал, вынуждая его выдать хоть крохи информации. Фоновый шум вдруг притих – видимо, он прикрыл трубку рукой. Когда до меня дошел смысл его шепота, кровь у меня мгновенно превратилась в кисель.

– Придурок, – прошипел он. – За каким чертом тебе понадобилось ее трахать?

Я не вскочил сразу только потому, что надеялся сохранить остатки самоуважения. Сидя за кухонным столом, умял три нарезанных соломкой сладких перца и упаковку однопроцентного творога со вкусом чеснока, укропа и штукатурки. После трапезы я чувствовал себя раза в два голоднее, чем до нее, но, по крайней мере, догадался – или мне казалось, что догадался, – что произошло. Пока я ехал в новый участок в Яффе, начал накрапывать противный дождик, после которого на стеклах оставались грязные потеки от вчерашнего хамсина. В память о прошлом я поставил свой «Вольво» на стоянке для служебных машин и толкнул стеклянные двери. Дежурный за приемной стойкой поднял голову и поздоровался со мной, пара человек из встреченных в коридоре мне кивнули, остальные сумели сохранить невозмутимость. В приемной Кравица сидела незнакомая мне новая секретарша.