– Права, Лидочка, права, – с готовностью поддакнула тётка.

– Вот. А я дура, повелась на его красивые речи. – Я руками развела. – И осталась ни с чем. Я не работала восемь месяцев, мои личные деньги, даже НЗ, давно закончились. А на что я их истратила? На него. И на свадьбу! И когда Мишка уехал, я осталась в съёмной квартире, совершенно без денег. Конечно, он мне от барской щедрости на столе пятитысячную оставил, но куда я с ней? – Я откинулась на низкую спинку кухонного диванчика, снова нахмурилась, а руки на груди сложила. – Только на билет на поезд и хватило. Даже за квартиру нечем было заплатить, Мишенька же у нас экономил, по договору не снимал! Последний месяц заранее не оплачивал! Вот меня хозяйка и выставила. Обидно до ужаса!

– Конечно, обидно!

А Аня, наперекор словам матери, сказала:

– Радуйся. На фиг тебе в мужья такой придурок?

– Он не был придурком, – обиделась я.

– Да, долго притворялся, – фыркнула Анька. – Артист.

Тётя Наташа тронула дочь за руку, выразительно глянула.

– Перестань. Ей и так плохо.

– Вот именно, – обиделась я. – Мне плохо. А ты издеваешься.

– Я тебя жизни учу!

– Себя бы поучила, – неделикатно заметила тётка. – А то, как разбежалась со своим Витькой, так и сидишь сиднем!

– Поэтому и говорю, предупреждаю: не надо связываться с придурками! Тем более, замуж за них выскакивать. Даже по большой любви! Где она, любовь-то? У меня, у тебя, Лид? Кинул пятитысячную, и свалил. А ты: красивый, люблю!

– Больше не люблю, – буркнула я. – Я предателей, вообще, не жалую.

– Вот и помни об этом. – Анька, зараза, мне язык показала.

– Ты чего какая злющая? – спросила я у неё, когда мы из кухни переместились в её комнату. Дверь закрыли, я плюхнулась на диван и блаженно вытянулась на диванных подушках. На самом деле устала. И ноги от долгого хождения на каблуках гудели.

– Да ну, – отмахнулась сестра. – Одна сплошная морока, а не жизнь.

Я фыркнула от смеха.

– И кто же тебе голову заморочил?

– Смешно тебе. А я, может, страдаю?

– Может, – согласилась я.

Анька присела на край стола. Вытянула длинную ногу, полюбовалась. Ноги свои Анька любила. Считала, своей гордостью, и вечно носила мини.

– Что делать будешь? – спросила она меня, видимо, решив сменить тему. – Неужели здесь останешься?

– А у меня выбор есть? Надо прийти в себя… после такого предательства, – глухо проговорила я. Продолжила: – Денег накопить. А чтобы их копить, сама знаешь, нужно работать. А чтобы работать, не мешало бы работу найти. В общем, забот полон рот, как бабушка говорила.

– С одной стороны, это хорошо. Поменьше будешь думать о своём рыжем.

– Он не рыжий!

– Рыжий, рыжий, – настырно поддразнила меня Анька. – Конопатый.

– Ты точно злющая.

– Настроение на нуле. Жизнь идёт, а я живу с мамой.

– Не клевещи на тётю, она классная.

– Ага, когда ты в Питере живёшь. А вот как она начнёт решать твои проблемы, по-своему, вот тогда и посмотрим, как ты запоёшь.

– А я не против. Может, она семейство от меня отвадит?

– Сцепиться с Луизой по достойному поводу, мама давно не против. Но вряд ли она победит.

– Да уж. Против мачехи сработает только осиновый кол.

– Слушай, есть мысль. Пойдём в ресторан? Отметим твоё возвращение. – Заметив, как я в сомнении нахмурилась, бодрые интонации решила поубавить. – Или погорюем. За бокалом красного вина.

Я сделала вид, что призадумалась, но уже через пару секунд согласно кивнула. А Анька расцвела в улыбке. Победно вскинула руки.

– Тогда выбираем лучшие платья, и идём страдать. Хвались нарядами!

Хвалиться получилось плохо, все мои наряды оказались изрядно помятыми после многочасового путешествия из культурной столицы. Пришлось браться за утюг и приводить платья в порядок. Затем примерка, выбор был непростым, и, в итоге, из дома мы вышли глубоким вечером, под настойчивые наставлению и предупреждения тёти Наташи. Мы с Анькой, как когда-то в юности, словно нам снова было по семнадцать, кивали её маме и беспрестанно улыбались, обещали вести себя хорошо и быть серьёзными девушками. А когда, наконец, вышли за дверь, и закрыли её за собой, переглянулись, но смеяться или вздыхать поостереглись. Тётя Наташа наверняка ещё стояла за дверью.