Приехал он уже навеселе, а тут с полного одобрения хозяина дома добавил текилы и тотчас же возобновил этот свой «легкий флирт»: норовил всякий раз ущипнуть или шлепнуть Катю, когда она проходила мимо… и все это на глазах у ее изумленных подруг.

–  Такая баба – и не моя, – повторял он с тупой настойчивостью пьяного.

–  Прекрати, – строго сказала ему Катя после очередной такой выходки. – Я не шучу.

Мэлор загоготал в ответ, Алик его поддержал. Они «накатили» еще по одной. Катя молчала, хотя пили вроде бы за ее здоровье. Пока ели горячее, она сидела мрачная, подавленная, даже ради гостей у нее уже не хватало сил изображать веселье. Впрочем, от нее ничего и не требовалось. Мэлор царил за столом, рассказывал скабрезные анекдоты и сам первый над ними смеялся. Алик и Анжела дружно подхватывали, Катины коллеги из научного журнала тоже пару раз вежливо гыгыкнули за компанию, ее подруги молчали. Катя уже считала минуты до конца вечера. Ей хотелось поскорее остаться одной.

Хорошо еще, что Саньку она отправила ночевать к родителям! Дожить бы до завтра, а там… Там она обзвонит друзей и извинится перед каждым в отдельности, объяснит, что этот человек – важный компаньон ее мужа, что он помог фирме пережить дефолт в девяносто восьмом, поэтому его приходится терпеть в доме, что поделаешь… Всякие люди на свете бывают. Она его не звала, сам пришел.

Увы, сохранить хотя бы остатки достоинства ей было не суждено, Мэлор приготовил совсем иной финал. Убрав вместе с Этери, вызвавшейся помочь, посуду после горячего, Катя отослала помощницу обратно в комнату, а сама расставила на подносе чайные чашки и сладости и понесла угощенье гостям. Мэлор резво поднялся на ноги, словно пропуская ее к столу, и, оказавшись у нее за спиной, подмигнул Алику:

–  Глянь, старик, чистый скремент.

Он нарочно произносил так слово «эксперимент», это была одна из его дежурных шуток. С этими словами он сзади схватил Катю обеими руками за грудь. На миг Катя замерла. Просто остолбенела. А Мэлор, радостно гогоча, тиская ее, продолжил свою мысль:

–  Когда у женщины в руках полный поднос, бери ее тепленькую, она все вытерпит, но еду не уронит.

Катя вышла из ступора и разжала руки. Осколки любимых, мамой подаренных чашек брызнули шрапнелью по всему полу. Женщины дружно взвизгнули: многим мелкие осколки сквозь чулки впились прямо в кожу. А Катя ничего не видела и не слышала. Развернувшись, она что было силы закатила Мэлору оплеуху.

То ли он уже настолько набрался, то ли стоял нетвердо, но удар, усиленный инерцией поворота, свалил его с ног. И приземлился Мэлор крайне неудачно: прямо на копчик. Боль была такая, что он даже не сразу заговорил.

–  Ты что, блин, совсем охренела? – заорал он, придя в себя. – Ты мне всю жопу отбила!

–  Ну это, положим, ты сам. – Катя поражалась собственному спокойствию. – А теперь давай подымай ее и чтоб ноги твоей здесь больше не было.

Подняться самостоятельно Мэлор не смог. Причитая, к нему подскочила Анжела, но и ее сил оказалось мало.

–  Молчи, дура! – окрысился на нее муж.

Как в сказке про репку, подняли пострадавшего Алик и мужики из Катиного журнала. Анжела, не вняв совету, набросилась на Катю:

–  Ты что, без мозгов? Не могла потерпеть? А мне теперь его в травмпункт волочь? Может, у него там трещина!

Тут к Анжеле, опередив Катю, протиснулась мрачная и грозная Этери. Длиннющая, худющая, со смуглым и узким грузинским лицом, она утесом нависла над маленькой светленькой Анжелой. Голоса не повышала, да ей и не надо было:

–  А ну заткнись!

Анжела захлебнулась жалобами и умолкла. Зато Мэлор и не думал униматься. Поддерживаемый тремя мужчинами, он попытался сделать шаг, скривился от боли и завопил: