Как только банщик завёл в раздевалку в трусах, он повёл меня сразу оттуда внутрь бани, где мылось несколько женщин. Естественно, он всех предупредил заранее, так, что женщины отнеслись ко мне с равнодушием. Банщик усадил меня на каменную скамью в самом дальнем углу помещения. Затем принёс ко мне два таза с водой, дал мыло и мочалку.

Слева таз, – сказал он, – это будешь в нём мылиться. Справа таз, это будешь в нём обмываться. Сам за водой не ходи, если что, я сам к тебе приду минут через тридцать. Ни в коем случае не вставай с места, и не вздумай идти в душевую, где находится большинство купальщиц. Я уже сказал бабам, когда ты будешь стираться, чтоб они не смотрели в твою сторону.

И вот после его напутствия, банщик ушёл на свой пост контролёра. Ну, а я там сразу ж, за, минут пять мигом искупался, а потом снял трусы и футболку и их также в темпе простирнул. Не одевая нижнего белья, мне от нечего делать пришлось продолжать купаться. Хотя я делал это осторожно, потихоньку, я искоса подглядывал на все прелести женской красоты. Может от подсматривания на обнажённых женщин, может от горячей воды, а может, что я долго не был обласкан своей бабой, но у меня вскочил «кочан». Был бы он у меня маленьким, то было бы пол беды, а то он у меня до самых колен при возбуждении. Естественно, чтоб меня там не разоблачили, я зажал его под ляжку ног, а потом закинул их как бы нога за ногу. Только друг, разве можно скрыть такого молодца, со стороны увидев такое, можно сказать, что у меня выросла третья нога. Может быть за мной из баб кто-то и подсматривал, а может и нет. Только после укрытия моего стоячего ствола, под бежала ко мне смазливая молодка, лет так 30 не более и сказала, как прощебетала:

«Слепой, а слепой, а ты и в правду ни чего, не видишь?!».

Ну, да. – говорю я ей в ответ, – Давно, давно уж ничего не вижу дорогая. Весь мир для меня, как тёмный склеп.

Вот и хорошо, что ты ни чего, не видишь. Может тогда мне потрёшь спинку? А то мои подружки сильно заняты, а мне нужно побыстрее искупаться, чтоб попасть на важное мероприятие.

Хорошо. – сказал я ей в ответ. – Только намыль посильней мочалку, а то я ведь ни чего, не вижу.

Молодая бабёнка быстро намылила тёрку, и отдавая её мне в руки сказала: «Вот тебе мочалка намыленная. Сейчас я нагнусь, а ты сзади три ей по всей спине, да по сильнее. Да гляди, сильно руки не распускай, а то начнёшь, что-нибудь на теле лапать».

Что вы? Что вы? – уверяя её пролепетал я тогда в радостном волненье. – Разве я посмею, что-то у вас щупать…

Тогда молодка встала рядом со мной, и нагнулась в позе «Г», расставив свои ножки. Ну а я, сразу со скамьи к деве той за спину, и встав на расстоянии пол руки, мочалкой той стал тереть по её телу. Однако, молодке не понравилась, что я стал тереть на расстояние, она повернулась слегка ко мне сказав: «Слепой, а слепой. Да чего же ты стеснительный. Ближе прижимайся ко мне, чтоб по сильней растирать мне спину».

Подумал. Подумал я тогда, что делать если к ней прижмусь сильней, держак мой выйдет из-под контроля, и точно головкой достанет до её грудей. А потом меня осенило: «О! да она точно хочет, чтоб я ей тут всадил, под самый – макарон!».

Задрожал я тогда всем телом и забыл от чего-то, что нахожусь в общественном заведении. Схватился я тогда за свой пламенный конец и вдавил, в её на мыленную пещерку до самого упора. Молодка сразу ж содрогнулась, закашляла и обмякла. Чувствуя, что у меня мало времени, я с таким быстрым темпом стал раздирать её кормилицу, что она не вытерпела и взмолилась: «О боже! Он сейчас мне раздерёт мою норушку. Как больно, ведь он толчет до самого желудка».