Перестройка – последнее испытание на нашу профнепригодность.

Во времена странного и шумного триумфа первого президента СССР М.С.Горбачёва с его идеей перестройки Юрий Бондарев сказал (это было на I съезде народных депутатов СССР в 1989 году): «Перестройка – это самолёт, который взлетел и не знает, где сядет». Тогда вокруг много судачили и пытались высмеять писателя. Что получилось, в каком месте и у кого из нас обнаружилась совесть, и кто был в чём неточен нам теперь понятно без комментариев.

Я твёрдо уверен в том, что перестройка вовсе не была «первым шагом к разрушению Советского Союза». Я уверен в том, что перестройка была, пусть и во многом достаточно неуклюжей, но попыткой реформировать Советский Союз, исходя именно из внутренних оснований его развития и истории. Перестройка была не попыткой демонтажа советского социализма, а попыткой его реформы. И при нормальном развитии событий из перестройки необходимо следовало эволюционное движение советского общества по социал-демократическому пути. С медленным и осторожным внедрением демократии и элементов рыночной экономики при сохранении всех общеизвестных преимуществ советского строя. Это был очевидный и естественный путь развития нашей страны. И реализации этого естественного развития событий помешал именно «каскад переворотов» 1991—1993 годов.

Одной из колоссальных ошибок Горбачёва стало совмещение по времени экономической перестройки с перестройкой политической системы. Реформы всегда болезненны. Они могут быть успешными только при наличии сильной власти. Посмотрите на Китай! А у нас в конце 80-х – съезды народных депутатов, XIX партконференция… Поменяли Конституцию, сотни поправок принимали, не читая, – не успевали читать! Партаппарат, органы власти работали, не приходя в сознание: они не успевали «колебаться» вместе с «линией партии». Горбачёву нравилось играть во власть. Он заигрался, и власть рухнула. За ней – страна.

Горбачёву не хватило ни денег, ни времени, ни кадров для завершения демократической перестройки – реформирования социализма, придания ему гуманистических свойств, хотя в развитии этих начал он сделал немало.

– Какие настроения были в связи с принятием декларации о государственном суверенитете России?

– Они сводились к тезису, что если бы России не приходилось за собой тащить союзные республики – нахлебницы, то мы давно бы все, как кот в масле тут вертелись. Всё это звучало примерно, как «хватит кормить», «хватит кормить». Тогда казалось, что ещё с Украиной и Белоруссией мы как «братья-славяне» вполне сможем ужиться, а от всех остальных нужно избавляться.

Горбачёв не был настолько аморален, чтобы поступать, как Ельцин, и не был настолько здравомыслящим, чтобы поступать, как Дэн Сяопин. Как наивный руководитель страны, он закономерно уступил свой высший пост, а во внешней политике новое мышление Горбачёва мало повлияло на западных политиков, а привело к односторонним уступкам нашего государства. Новый мировой порядок оказался вовсе не таким, каким рисовал его М.Горбачёв. Имея на руках много козырей, Горбачёв не сумел выигрышно для страны сыграть. А потом, перехватив власть, Ельцин стал затягивать петлю на шее России. У Горбачёва на передние позиции были выдвинуты свои разрушители страны. Одним из них был Александр Яковлев, который, не знаю, сознательно или по недомыслию, то есть предатель был он и подлец или всего лишь глупец и недоумок в вопросах реформирования страны. У Ельцина были свои разрушители: Бурбулис, Гайдар, Чубайс, Козырев, Авен, Кох. Эти уже открыто действовали как ставленники Запада на подконтрольной ведущим западным странам территории и не ведали сомнений. Если бы в России, как нам говорили в начале 90-х годов, устанавливалась бы демократия, то есть народная власть, а не мафиозная олигархия, то эти криминал-реформаторы были бы давно изолированы от общества.